Оплот веры. Василий Григорьев
здесь. Также и я раньше считал людей своими врагами. Всех без исключения.
– Раньше? Что же изменилось теперь?– снова вспыхнула Джет, подскочив к орку вплотную, отчего тот, растерявшись, даже отступил назад. – Уж не хочешь ли ты сказать, что стал миролюбивой овечкой? Нет! Я видела ночью, что ты собой представляешь. Ты орк, и ты убийца, и, похоже, в отличие от остальных сородичей, тебе еще и безразлично кого убивать, своих или чужих.
Рыжая сама удивлялась своей смелости, перед ней стоял гигантский орк, весь покрытый грязью смешанной с кровью штаридов, орков, гоблинов, убитых им ночью, ростом, которому она едва-едва доставала до локтя. А его огромный топор, мог одним своим видом, внушить ужас кому угодно. Джет прекрасно осознавала, что если он решить убить их, шансов выжить в бою, у амазонок будет немного. Они уже убедилась, что орк помимо своих недюжинных физических данных, является еще и умелым воином, мастером своего дела. Но все же, в глубине души, Рыжая чувствовала, что им не стоит его опасаться. Что этот гигант отличается от тех орков, что стояли под стенами Шелдона, а потом сожгли его. Она понимала, что он действительно не враг им.
– Нет не безразлично, я все еще не убил, ни тебя, и никого из твоего отряда. Впрочем, и не собираюсь, – сдержанно ответил орк.
– Вот спасибо! – издевательски рассмеялась Рыжая.
– За годы, проведенные среди людей, – продолжил Гвалхон, проигнорировав насмешку, – я повстречал тех из вашего народа, кого теперь могу назвать другом, равно, как и они меня. И теперь я уже не считаю всех представителей вашей расы своими врагами.
– Значит, ты считаешь, что вражда не может объясняться расовым признаком? Тогда скажи, почему твой народ пришел в наши земли? И почему вы пришли не как друзья, а как враги? – скрестив руки на груди, раздраженно заметила амазонка.
– Почему именно, это произошло, я точно объяснить не могу, – пожал плечами орк. – Но чувствую, в тех моих сородичах, которых повстречал, проснувшеюся жажду крови.
– Что это за жажда? – подала голос, заинтересовавшаяся Хильда.
– Орки, по своей природе, дикие существа, – ответил Гвалхон. – Эту дикость со временем мы научились контролировать. Дается это нам сложно, и сейчас порой первобытная ярость, часто выходит наружу. Но никогда это не происходит, так стихийно, чтоб все и сразу, обычно это единичные вспышки. Кто-то подтолкнул мой народ, кто-то пробудил притаившуюся внутри нас жажду, и сейчас она выплеснулась наружу. Другого объяснения, я не вижу.
– То есть в каждом из вас живет потенциальный убийца? – заключила со слов орка Джет.
– В сущности да, – вынужден был согласиться Гвалхон, но он тут же поправил сам себя: – Нет. Не убийца. Воин. Воин, который убивает своих врагов, убивает на поле боя.
– Ты хочешь сказать, что кто-то пробудил в орках жажду, и натравил их на людей? – высказала свои соображения Ирма, самая младшая из амазонок.
– Я не могу знать наверняка, – развел руками Гвалхон. – Но мне так кажется, тут ты угадала.
– То есть, если все так,