Яма. Николай Александрович Игнатов
повторять через небольшие интервалы: «жми!», «жми!». Маша жала как могла, но ничего не происходило. После нескольких бесплодных попыток, спасение было обоюдно признано неудачным, парень поблагодарил помощницу, на том и разошлись.
Уже дойдя до дальнего угла дома и почти повернув во двор, Мария Ильинична услышала за спиной тарахтение запущенного двигателя. Она улыбнулась в душе этому красавчику и вообще всему прекрасному широкому миру.
Только дома она обнаружила, что сумочка её порезана и все содержимое исчезло. Слезам и горю, казалось, не будет конца, но мать уже к полуночи сумела успокоить бедную дочь. Расстройству причина была серьёзная, ведь Маша несла в кошелёчке первую свою зарплату. Да и паспорт пропал.
Она долго потом пыталась вспомнить, где же ей могли порезать сумку. На ум приходил только трамвай. И уж конечно, она вовсе не допускала участия здесь чернявого красавчика на «Запорожце».
А зря, это он и был. Точнее его сообщник, который вынырнул из кустов, когда Маша сосредоточенно нажимала одной ногой на педаль, а другой стояла на земле. Сумка-то ее небрежно болталась в руке, чуть позади нее. Сообщник сработал молниеносно и скрылся обратно в заросли. Чернявый специально громко кричал «жми!», чтобы отвлечь внимание бедной Маши.
По истечении же нескольких дней произошло нечто совершенно неожиданное. Парень встретил Машу во дворе её дома с цветами. Он вернул ей паспорт и пустой (к сожалению) кошелек, сказав честным голосом, что нашел все это тут недалеко, на углу. Оказалось, понравилась Маша вору-рецидивисту Котьке Босому. Да так понравилась, что спать он потом, после той встречи не мог.
В общем, через год была свадьба, а еще через полгода Котька вернулся в тюрьму на пять лет, оставив Машу с сынишкой-младенцем и надеждой на лучшее.
Только через семь лет, кстати, Мария Ильинична узнала, что двигатель у «Запорожца» находится сзади, так что спереди, под капотом, красавчику просто нечего было ремонтировать. Но ей было уже всё равно, все слишком сильно закрутилось. Сегодня она снова одна, потому как Котька Босой умер от цирроза еще двадцать лет назад, а сын благополучно живет в далекой Северной столице.
Обе женщины ожидали открытия рассчетно-кассового центра, в котором они намеревались получить пенсию. РКЦ делил одну входную дверь с еще парой учреждений: участковым пунктом полиции и общественной приемной депутата местного законодательного органа. До открытия вожделенной двери было еще минут пятнадцать, пенсионерки пришли по привычке загодя, дабы занять очередь, хотя очереди в последнее время и стали редким краснокнижным феноменом, обитая в основном в заповедниках – поликлиниках и прочих медучреждениях.
Рефлекторно поболтав о всяком вздоре вроде погоды и росте цен, женщины уже несколько минут молчали. Обеим хотелось почесать язык, но медленно пролистываемые в их мозгах темы для разговора почему-то не проходили отбор.
Но вот, однако, обе они заметили, как со стороны соседнего дома к ним ковылял грузной походкой