День 21. Книга первая. Анна Грэм
подчиняющейся напрямую главе Подразделения Хоуп Стельман и её заместителю Клиффорду Треймеру. Также к Отделу относились несколько крупных лабораторий и клиник. «Глав» мы ни разу не видели вживую, они восседали где-то в правительстве, в глубине материка, подальше от океана – в самом безопасном месте. Разведка плотно взаимодействовала с аналитиками, а от аналитиков уже плясали мы, поэтому умники считали себя крутыми ребятами, несмотря на то, что пушки были у нас.
Максвелл заметил меня на итоговом экзамене в Академии. Меня и троих ребят с факультета аналитики и it-технологий, включая Браунинга, пригласили на стажировку в Отдел. После все четверо подписали бессрочный трудовой контракт. Мы не могли уволиться по собственному желанию. Мы могли лишь уйти в отставку по выслуге лет или умереть. Я согласилась на все эти условия, потому что работа в Отделе по ликвидации последствий Катастрофы заставляла меня чувствовать себя важной. Чувствовать, что я что-то значу, что мои решения имеют вес, что я – это я, потому что дома я не могла быть собой.
Дома я превращалась в безмолвную тень. Переступая порог, я тускнела, словно лампочка, убавленная на минимум, превращалась в одного из тех заключённых, которых Патрик водил, словно псов, по периметру здания тюрьмы. У него были свои непреложные правила и порядки, которые поначалу натыкались на моё ярое сопротивление, но потом – я не заметила, как – стали и моими правилами. Где была я, а где Патрик – с каждым днём эта грань стиралась.
Он наказывал меня даже за не вовремя вымытую тарелку, – Патрик прекращал унижать меня только тогда, когда видел мои слёзы, это было его стоп-сигналом, апофеозом, маркером отлично выполненной задачи – типичное поведение садиста-манипулятора, как позже объяснил мне психолог. И я была уверена, что заслуживаю такого отношения. А позже началось самое интересное. К насилию психологическому добавились проверка теории о синяках…
Максвелл всё замечал, он приблизил меня к себе и на правах наставника помог мне вылезти из всего этого. Он стал для меня вторым отцом, потому что помог родиться заново, заново стать собой. И пусть многого уже не исправить, я достигла главного – я освободилась от него.
На моем рабочем столе героически погибал кактус: я то заливала его, то неделями забывала полить. Со мной даже растения дохнут, я не умею заботиться о других – так говорил Патрик, его голос до сих пор порой звучал в моей голове. Усмехнувшись, я выдернула корешок из почвы, уколола палец. Забота о других – не моё, глупо пытаться себя переломить, а драка накануне вечером – это всего лишь моё желание подраться. Триггер. Я выбросила кактус в мусорный контейнер. Привычка к постоянному самоанализу отнимала у меня время – я открыла и закрыла челюсть, хрустнула шеей и запустила ноутбук.
Со дня Катастрофы прошло всего восемьдесят лет – одна человеческая жизнь – и за эти годы жизнь человечества круто поменялась. Точнее, она круто поменялась в течение первого года, после того, как погиб первый заражённый. Маленькая бактерия Сильва, созданная спасти Мировой океан от критических,