Шри Ауробиндо. Эссе о Гите – II. Шри Ауробиндо
невежественным и связанным этой ущербной и безрадостной игрой низшей Природы. Но присущая ей внутренняя Сила не имеет ничего общего с кажущимся внешним бессилием; ибо, скрывая свою истину и представая в своих обманчивых обличьях, она является Кшарой, универсальной Душой, духом, который хоть и погружен в изменчивость космического проявления и становления, но един с Неизменным и Верховным Духом. Мы должны познать эту истину, скрытую внешними обличьями; мы должны обнаружить Дух, пребывающий позади всех этих покровов, и видеть во всем Единого, vāsudevaḥ sarvam iti, проявляющего себя в трех аспектах – индивидуальном, космическом и трансцендентном. Но достичь этого и познать это как подлинную внутреннюю реальность невозможно до тех пор, пока мы живем, сосредоточившись на низшей Природе, и не видим ничего, кроме нее. Ведь на уровне этого поверхностного движения Природа становится неведением, Майей; она прячет Божественное под своими покровами, скрывает его от самой себя и своих созданий. Бог скрыт Майей, порожденной его всесозидающей Йогой, Вечный облачается в преходящие формы, Бытие захватывается и маскируется своими проявлениями в феноменальном мире. Если изучать Кшару изолированно, как вещь в себе, если изменчивое и космическое рассматривать в отрыве от целостного Неизменного и Трансцендентного, то мы не обретем полноты знания, не познаем в полной мере себя, а значит, не достигнем освобождения.
Но есть и другой дух, который мы тоже начинаем осознавать и который не является всеми этими преходящими формами, а лишь собой и только собой. Этот Дух вечен и неизменен, он не подвержен никаким воздействиям и не затрагивается феноменами проявленного мира, он един, нерушим и независим в своем бытии – это некое неделимое существование, неспособное даже внешне выглядеть разделенным всем тем многообразием форм существования и сил, которые есть в Природе, он не принимает участия в деятельности Природы, остается неподвижным в ее движениях. Это «Я» всего, но оно невозмутимо, беспристрастно, непостижимо, как если бы все эти формы существования, зависящие от него, не были связаны с ним, не были его силами, результатами и следствиями его действий; оно похоже на бесстрастного стороннего наблюдателя, созерцающего некий спектакль. Одно дело ум, ставящий спектакль и участвующий в нем, а другое – это «Я», которое беспристрастно наблюдает за всем происходящим. Этот дух – вне времени, хотя мы и видим его проявляющимся во Времени; он вне пространства, хотя мы видим его наполняющим собою пространство. Мы начинаем осознавать его, когда все глубже и глубже погружаемся вовнутрь, или когда пытаемся за движением и действием увидеть нечто вечное и неподвижное, или когда мы выходим из времени и его творения в несотворенное, когда из феноменального переходим в непроявленное, из личного в безличное, из становления в неизменное и самосущее бытие. Это Акшара, неизменный в изменчивом, неподвижный в подвижном, непреходящий в преходящем. Или, скорее, поскольку не он пребывает в вещах, а они в нем, это та неизменность, неподвижность,