Урбанизация. Евгений Плотников
В любом случае нет у нас еще никакой связи с нашим организмом; нельзя просто взять и сообщить кишечнику: «Слушай, друг. Подожди пока, приедем домой, тогда и переваришь пищу». Но кишечник устроен просто: ему закинули еду – он переваривает. А в автобусе давление, люди со всех сторон давят. Дяденька-то забрался в самую середину, старался.
Все представляют себе, как из тюбика выдавливают зубную пасту. Нечто подобное произошло и с кишечником дяденьки, а нижнее белье этого пассажира в сером драповом пальто против его воли, конечно же, довольно быстро заполнилось специфической субстанцией. Вскоре пассажиры автобуса благодаря такому химическому процессу, как диффузия, то есть взаимному проникновению молекул одного вещества между молекулами другого, в данном случае благодаря кинетической энергии между молекулами газообразного вещества, ощутили несвойственный салону автобуса неприятный запах, постоянно усиливающийся в результате процесса диффузии.
Пассажирам почему-то запах не понравился, хотя понять их можно, запах мало походил не только на запах французских духов, но также кардинально разнился с запахом отечественной «Красной Москвы». Люди в автобусе сопровождали недовольство фразами: «Безобразие», «Совсем обнаглели». Виновника вычислили довольно быстро, так как молчал только один человек – дяденька, к тому же он смотрел на всех, испуганно вытаращив глаза. Пассажиры не придумали ничего лучше, как вытолкать «вонючего скунса» из автобуса. Дяденька даже не сопротивлялся, он просто покорился судьбе.
Недовольство проявили как раз пассажиры, сгрудившиеся у выхода из автобуса и спинами подпиравшие с трудом закрытые автобусные двери; этим пассажирам идея явно не нравилась, что вполне естественно, так как чтобы пропустить выходившего, им надо было выйти самим, но это совсем не означает, что после можно будет забраться обратно. Между тем под давлением пассажиров внутри салона, больше всего страдавших от противного запаха, пришлось все же уступить. Дяденьку высадили где-то между остановками; Антонине Егоровне запомнился тот зимний темный вечер, фигура обескураженного мужчины, одиноко стоявшего на обочине дороги и молча наблюдавшего за удаляющимся автобусом.
Паша висел на задней подножке, держась за чей-то воротник, уткнувшись лицом в рукав клетчатого пиджака. Он определил, что рукав два дня назад облили дешевым портвейном. Автобус миновал тоннель по улице Локомотивная, свернул на улицу Энгельса и подъехал к остановке «ДКЖ». Выходящих почти не было, на задней подножке их не было совсем, Паша продолжал тереться лицом о рукав клетчатого пиджака. Проследовали без изменений последующие остановки – «Улица Папанинцев» и «Больница». На повороте с улицы Василия Каменского на улицу Зои Космодемьянской Паша с подножки сорвался. Выплюнув изо рта клочки клетчатого пиджака, Паша пробежал за автобусом расстояние, равное протяженности между двумя остановками