Без тормозов. Екатерина Орлова
стоит покупать, а какие сливать, если купил по дури.
– Ты не обидишь Жанну, разговаривая со мной на английском?
– Да кого это волнует? – усмехается отец. – Как уроки?
Уроки… Я почти не помню сегодняшний, потому что боролся со стояком и желанием взять Веру. Мне безумно хотелось овладеть ею, уложить грудью на столешницу и рвать на части, упиваясь своей властью над женским телом. Вера отличный преподаватель, но еще она слишком сексуальная, чтобы думать о великом и могучем. Мои мысли – как и взгляды – постоянно сползали к губам, которые она периодически прикусывала, к покачивающейся под блузкой груди и пальцам, постоянно теребившим карандаш. А стоило ей надеть очки, как меня вообще повело, и желание только усилилось. Тогда-то я и принял решение, что завтра все случится.
– Нормально, – отвечаю коротко, не желая нырять в эту тему. – Пап, Машу надо уволить.
– С чего вдруг?
– Она ко мне пристает.
– Она к тебе или ты – к ней?
Я смотрю на него так, как он иногда смотрит на меня. Вопросительно, слегка изогнув бровь, словно спрашивая: «Ты идиот?»
– Она ко мне. Не люблю полных девушек.
Ладно, не всех. У Порочного Ангела тоже не самые худые будра, но мне нравится. Не могу сказать, что они полные, скорее сочные.
Отец хмурится. Наверняка не привык так часто менять персонал, но мне похер. Хотел меня видеть рядом с собой? Придется приспосабливаться. Бросаю взгляд на его Пуму, коротко подмигиваю ей. Настроение мгновенно улучшается. Не из-за соски Жанны, нет, от того, что я выталкиваю отца из зоны комфорта, ломаю его, как он делал со мной последние двенадцать лет.
Молча заканчиваю ужинать, а затем, попросив принести в мою комнату чай с куском торта, поднимаюсь наверх. Заваливаюсь на кровать и достаю телефон, чтобы позвонить своему другу Ноа, ведь так хочется поговорить с кем-то на практически родном языке. Он отвечает только со второго раза.
– Привет! – выкрикивает Ноа, когда я вижу его довольное лицо на экране смартфона.
– У тебя такая довольная рожа, что хочется по ней вмазать.
Он смеется, и я улыбаюсь. Его смех подобен грому, но такой заразительный, что не засмеяться вместе с ним просто невозможно.
– Значит, я счастливчик, что ты далеко. Как Россия?
– Тухло.
– Что так? Говорят, славянки самые красивые женщины. Посмотреть даже на твою маму.
– Я тебе язык вырву и в зад засуну! – рычу я шутливо, и Ноа подхватывает мой смех.
Эту шутку он повторяет с определенной периодичностью, просто чтобы зацепить меня. Во всяком случае, я надеюсь, что Ноа не запал на мою маму, иначе я воплощу в жизнь свои угрозы.
– М-м-м, язык в заднице, – стонет придурок, и я захожусь хохотом.
В этот момент в дверь стучат, и Маша – все еще типа горничная – вносит поднос с чаем и тортом. Я киваю ей на ночной столик, и она размещает на нем поднос. Окидывает меня взглядом, а я вопросительно смотрю на нее.
– Спасибо, – с нажимом произношу я, чтобы она догнала, ей пора убираться. Ноа затихает, с интересом наблюдая за мной.
– Что-нибудь