По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 3. Сергей Борисович Ковалев
с совершенно ужасающим для нашего (да и шведского) уха названием Вуолтеенса́лми, через который перекинут мост, слышится ржание коней, голоса людей, какое-то шевеление и несколько ружейных выстрелов. Шведский пикет, охраняющий мост, отплывает на лодке в направлении шума, ничего не обнаруживает, но на всякий случай тоже делает в темноту несколько выстрелов. Вскоре к шведскому лейтенанту – командиру пикета прибывает его непосредственный начальник майор Георг Хенрик Егерхорн (Jägerhorn) и сообщает, что русские пришли в движение. Почти сразу к лейтенанту пробирается с русской стороны пролива некий крестьянин и подтверждает эту информацию. В Хельсинки тут же летит рапорт о «русской провокации», масштабы которой сильно раздуваются[135]. Бумага быстро доходит до короля, и тот, ссылаясь на данный инцидент, предъявляет 6 июля (по новому стилю)[136] России ультиматум: или возвращение Швеции практически всех территорий, завоёванных Петром Великим, или война. (Были в нём, естественно, ещё требования, например, о наказании посла Разумовского.)
Шведские, финские, да и наши историки посвятили разбору этого странного эпизода немало подробных исследований. В целом все согласны в том, что ни одного русского никто в ту ночь и в глаза не видывал и что начальник майора Егерхорна полковник Берндт Юхан Хастфер организовал весь этот спектакль по приказу Густава III, которому попросту нужен был предлог для развязывания войны[137]. Кстати, по официальной версии Екатерины Второй, шведы переодели в форму русских казаков 24 человека и направили их в шведскую же Карелию, где те сожгли одну деревню, принадлежащую некоей вдове[138]. Занятно, что в ходе этого «нападения» никто даже не был ранен. Русская императрица называет это «отчаянным подлогом»[139]. Да-а-а, в истории Швеции таких притянутых за уши провокаций, пожалуй, больше и не сыщешь.
И ведь самое главное, что никто из европейских правителей в этот цирк не поверил. Дания, для которой шведские военные приготовления (в том числе и против неё) секретом давно не являлись, восприняла «историю с переодеванием» и открытие военных действий Густавом III с «немалым удивлением»[140], и 13 сентября (по новому стилю) датский флот поднимает русский флаг, а её армия переходит шведскую границу[141]. Аналогичная реакция – правда, естественно, без решения вступить в войну – была у Пруссии. Английский посланник в Берлине Джозеф Эварт[142] сообщал в Ло́ндон: «Король прусский /…/ здесь весьма расстроен неблагонадёжным и несправедливым поведением шведского короля /…/»[143]. Даже Великобритания – давняя соперница России решила в русско-шведский конфликт не ввязываться, выступила было вместе с Пруссией с инициативой сыграть роль посредника между Густавом и Екатериной[144], по, получив от неё отказ, успокоилась. Впоследствии обе эти страны ограничивались главным образом лишь тем, что оказывали давление на Данию с тем, чтобы она не слишком уж воевала со Швецией и не «активничала» в помощи России,
Подробности этого эпизода см. в Альманахе североевропейских и балтийских исследований, выпуск 1, Петрозаводск, издательство ПетрГУ, 2016, статью Юсси Т. Лаппалайнена «Война Густава III, 1788–1790», стр. 41.
А.Г. Брикнер «Война России со Швецией в 1788–1790 годах», М., издательство «ЛЕНАНД», 2016, стр. 48.
См. Альманах североевропейских и балтийских исследований, выпуск 1, Петрозаводск, издательство ПетрГУ, 2016, статью Юсси Т. Лаппалайнена «Война Густава III, 1788–1790», примечание № 31 на стр. 41.
А.Г. Брикнер «Война России со Швецией в 1788–1790 годах», М., издательство «ЛЕНАНД», 2016, стр. 67.
Цит. по: op. cit., стр. 66.
Цит. по: op. cit., стр. 135.
Op. cit., стр. 141.
См. Википедию, статью «Joseph Ewart» (на английском языке).
Цит. по: А.Г. Брикнер «Война России со Швецией в 1788–1790 годах», М., издательство «ЛЕНАНД», 2016, стр. 138.
Op. cit., стр. 139.