По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 2. Сергей Борисович Ковалев
них не участвует. Его вообще в Воронеже нет. Лефорт болеет. В Москве. Но не нужно думать, что женевец притворяется: во время отступления из-под Азова он упал на камень и сильно ушиб себе правый бок. Уже в Москве рана воспаляется, появляется большой нарыв, подскакивает температура. Лефорт мается почти четыре месяца. Только в конце февраля 1696 года нарыв, наконец, вскрывается, и его организм начинает идти на поправку[85]. В общем, как бы то ни было, адмирал прибывает в Воронеж лишь 16 апреля[86], а ровно через неделю построенная без его участия галерная[87] флотилия начинает путь к Азову. Лефорт со своим полком отправляется в путь 4 мая[88] и достигает крепости 26 мая[89], когда она уже плотно блокирована с моря. Вообще, во время второго Азовского похода участие адмирала в непосредственных боевых действиях прослеживается с трудом, и даже единственная морская схватка с турецкими кораблями, которые предпринимают неудачную попытку прорваться к осаждённому гарнизону, проходит 19 мая[90], то есть за неделю до его прибытия на место.
19 июля, во многом благодаря искусству Патрика Гордона, Азов капитулирует[91]. Ещё не оправившийся от болезни Лефорт, прибывший к крепости последним, отбывает от неё первым – 24 или 25 июля[92]. А потом в Москве начинаются пышные торжества, посвящённые взятию Азова. Главными героями похода царь объявляет уже известного вам генералиссимуса Алексея Шеина и… Франца Лефорта! Своё решение Пётр объясняет тем, что основной причиной взятия крепости стала её надёжная блокада с моря. Ну а то, что его любимец к её установке, – так же как и к отражению турецкого морского десанта, – практически никакого отношения не имел, царя, похоже, волнует меньше всего. Лефорт становится наместником великого княжества Новгородского («вице-королём», как он напишет своим родным в Женеву[93]), получает в своё владение несколько деревень под Азовом, золотую медаль, соболью шубу, множество других подарков а вскоре и роскошный Лефортовский дворец[94], и поныне стоящий (в несколько перестроенном виде) в московском Лефортовском парке. Реальный же герой взятия Азова, Патрик Гордон, получает награды куда менее знатные.
В марте 1697 года царь в составе так называемого Великого посольства отправляется в Европу[95]. Сам он едет, скрываясь под именем Петра Михайлова, а посольство поручает возглавить, – догадайтесь с двух раз! – правильно, Лефорту. А кому же ещё? Кто изящно владеет европейскими манерами? Кто свободно говорит на французском – всемирном языке тех времён? Кто первый мастер по устройству пиров да балов? Франц Яковлевич, кто ж ещё? А то, что дипломатом он является неопытным, так это не беда. В помощь ему определяются профессионалы своего дела: генерал Фёдор Головин да думный дьяк[96] Прокофий Возницын[97]. Именно они, – пока Лефорт будет упражняться в любезностях с европейскими монархами, а также
Op. cit., стр. 54.
Op. cit., стр. 58.
Op. cit., стр. 63.
А.В. Шишов «Знаменитые иностранцы на службе России», М., издательство «Центрполиграф», 2001, стр. 110.
Д.М. Поссельт «Адмирал русского флота Франц Яковлевич Лефорт или начало русского флота» (Приложение к № 3 Морского сборника» 1863 г.), Санкт-Петербург, Типография морского министерства, 1863, стр. 64.
Op. cit., стр. 65.
А.В. Шишов «Знаменитые иностранцы на службе России», М., издательство «Центрполиграф», 2001, стр. 66.
Op. cit., стр. 111.
Op. cit., стр. 113–114.
См. Википедию, статью «Лефортовский дворец».
См. Википедию, статью «Великое посольство».
Как я объяснял в рассказе про Ивана Грозного, думные дьяки на Руси составляли проекты решений Боярской думы, главного коллегиального органа управления страной; помимо этого, они отвечали за сохранность и быстрое нахождение думских документов; сегодня бы таких людей назвали секретарями; нередко думные дьяки выполняли и важные дипломатические поручения.
См. Википедию, статью «Великое посольство».