Егерь. Даниэль Зеа Рэй
нет. Ответ ты не получишь. Тема закрыта.
– Все вокруг виноваты, не так ли? – внезапно произнес он. – Родня твоя… Они пожалели. По головке погладили. Но от жалости их завыла. Им не понять. Им в шкуре твоей не ходить. Заткнуться бы им всем, да не смогли. Взгляды… Пересуды… Шепот… Потом мужика нашла. Необычного такого. Обычные на тебя не клюют. Он улыбался тебе. По галактике на кораблике красивом покатал, подарки дорогие подарил. А ты все понять не могла, чего ж это он руки свои распускать не спешит? Словами по ушам ездил, а ручки-то где? Потом поняла, что не стоит у него на уродство твое. К лицу привык, а как разделась, так и стояку конец. Поняла, что родственнички твои добросердечные бумажек ему дали. Или услугу оказали… Жалко ведь им тебя. Вот они и расстарались. Тогда по-настоящему завыла. Вернулась домой, взглянула на себя в зеркало подумала: а на хрена мне все это? Взяла ножик и располосовала вены на запястье. Тебя спасли. В клинику престижную отправили. Мозги лекарствами промыли. Только жить опять не захотелось. Что осталось? Вернуться домой? Это ты уже проходила. Жалость. Вой. Веревка в сортире. Клиника престижная. Что дальше? Полетела на маленькую планетку с миссией гуманитарной. Детям чумазым жопы подтирать. Переворот на планетке случился. Вояки пришли в эту деревеньку и всех твоих чумазых засранцев перебили, пока ты мудаков на переговорах выслушивала. Ты в деревеньку вернулась, детей схоронила, выследила тех, кто сделал это. Убила. Тебя домой насильно привезли. Как так, ведь в переплет бедненькая угодила. А лица деток этих тебе по ночам сняться, как и лицо того, самого первого гондона, из-за которого вся твоя жизнь наперекосяк пошла. Вой. Жалость. Шепот. Зато у тебя был пистолет. Собралась мозги себе вынести, а тут провидец какой-то мамашке в очередной раз весточку прислал. Заломили тебе ручки и пистолет отобрали. И вернулась ты в клинику престижную. И гондон какой-то подсел к тебе вечером и рассказал тебе историю страшненькую о жизни твоей неудавшейся.
Роден затушила елотку и лицом к Темному повернулась.
– Чтец хренов.
Темный встал и к окну подошел.
– Знаешь, как круг порочный разорвать? – спросил он. – Умереть, конечно. В больнице не дадут. Дома тоже не позволят. На передовую бы попасть, но для таких как мы с тобой, путь туда закрыт.
Роден тоже встала и остановилась рядом с Темным. Прижала ладонь к стеклу, и силовая решетка на внешней стороне окна тут же засветилась. Ее ноготь заскользил вниз, издавая скрежет и оставляя царапину.
– Если ты нашел выход, что тогда тут делаешь?
– Выхода не существует. Тебе придется жить с этим до конца твоих дней. Они скажут, что все хорошо. Они будут говорить тебе это постоянно, как напоминание о том, через что тебе пришлось пройти. Но в их глазах ты будешь видеть собственное отражение и спрашивать себя, почему все еще живешь?
Хлопок заставил обоих обернуться. Лоскутное Одеяло здорово проехалась Красавчику по лицу, бросила нечто нецензурное и отошла в сторону.
– Пошла ты, шлюха!
– Сексоголик хренов, – выдохнула Роден и отвернулась. – Сходи, спроси, все ли с ней в порядке.
– С ней все в порядке, –