Если бы не ты, то бы и не я. О любви, которая сильнее смерти. Вера Тихонова
это время я отвергла все этапы горевания: отрицание, злость, торг, депрессия. И принятие.
Я не могла отрицать Мишину смерть – она случилась у меня на глазах. Я держала его за руку, смотрела в невидящие глаза, видела, как он пытается вдохнуть. Я не могла злиться – на кого? Миша сделал все, что мог, чтобы не умереть. Он сделал все, чтобы мне было спокойно, чтобы я не чувствовала себя виноватой. Скорая доехала к нам за десять минут, и я не знаю, как они смогли, какое чудо для этого совершили. Это было невозможно, но так нужно – не для Миши, для меня. Чтобы я не чувствовала, что что-то упущено. Я не могла торговаться – с кем или с чем? Все было решено, все совершилось так, как должно было. И депрессия тоже была не для меня. Не при Мише. Не тогда, когда все, что он сделал для меня, стало таким драгоценным. Во всем, что с нами происходило, была любовь. Эта любовь не перестает и сейчас.
Не могу это объяснить. Но точно знаю, когда через несколько часов приехали парни из транспортировочной службы, они забрали Мишино тело.
Но сам Миша остался.
I. Узнавание
Завтраки
Миша всегда сам готовил завтраки. За те четыре с половиной года, пока мы были вместе, наверное, только один раз завтрак оказался на мне – мы пару недель жили у друзей в Москве перед тем, как улететь на зимовку, и Миша сильно простудился. Тогда он попросил меня приготовить что-нибудь и обиделся, что я не вскочила и не пошла на кухню немедленно. А я просто растерялась и пыталась сообразить, какие вообще есть варианты.
Завтраки – это было единственное условие, которое я поставила, когда звала Мишу пожить у меня в Краснодаре: мы еще не были лично знакомы, только общались в фейсбуке и в чате. Он тогда жил в офисе, а я предложила ему пустовавшую дочкину комнату и домашнюю еду.
Я тяжело и долго просыпаюсь и туго соображаю после пробуждения. Много лет я начинала работать в восемь утра, ставила будильник на без пяти восемь, чтобы перетащить в постель и включить ноутбук, а выползала из-под одеяла, умывалась и по-настоящему просыпалась только часам к десяти. Вставать раньше и готовить завтрак было выше моих сил.
«Ну, я только континентальный могу», – ответил тогда Миша. «Хорошо, а кофе с молоком и без сахара», – сказала я ему.
Миша рассказывал, что за время своих скитаний научился готовить омлет в микроволновке, а в остальном – покупал готовую еду, которую только разогреть. Но ради меня он взялся за эксперименты. Крутил рулетики из лаваша с творожным сыром и рыбкой, варил каши в мультиварке и пробовал добавлять к ним разные фрукты и орехи (хитом на все времена стала овсянка с хурмой и медом). Он покупал творог разных марок и запоминал, какой мне больше понравился.
Иногда Миша просил меня сделать тесто, пек блинчики и панкейки, сырники и творожные маффины. И рассказывал, как бабушка учила его переворачивать блины, подкидывая над сковородкой.
Миша просыпался намного раньше меня, съедал завтрак, а потом ждал моего пробуждения, чтобы за компанию позавтракать во второй раз. Я только открывала