Чужая в двух мирах. Агата Рат
рынок, я ничего особенного не заметила. Рынок как рынок, но с одной оговоркой, на нём продают не продукты, а чужие жизни. Торги ещё не начались и дворик внутри дома, похожего на тюрьму, был пуст. Мой отец, как я писала выше, был очень богат. Он не горел желанием стоять среди покупателей и торговаться за чёрный товар из Африки. Мистер Дарлингтон пожелал сразу посмотреть новоприбывших рабов.
В мой день рождения в порт вошёл корабль с живым грузом. Поверьте, те, кто остался жив в трюме корабля, стоили того, чтобы их купили. Для работорговцев это был показатель выносливости. В условиях, в которых перевозили рабов, выжить было крайне сложно. Нередко людей выкидывали при малейших проявлениях болезни за борт. Или избавлялись от всего груза ради страховки. За утрату живого груза страховые компании много платили, а дорога не близкая. Целый океан надо пересечь. Мало что по пути может случиться. Эпидемия. Бунт. Пираты.
Женщинам в этих трюмах приходилось сложнее всего. Их насиловали матросы. Возраст роли в выборе жертвы не играл. Насилию подвергались все, кто привлекал своею красотой. Так что в порт уже прибывали женщины с приплодом. Покупаешь одного раба, а получается, что двоих. Выгодное вложение денег. Мало того, что она выжила, так и понесла. Сильная и плодовитая. А что ещё надо рабовладельцу? Будет работать, и рожать рабов.
Как это мерзко и цинично! И мой отец был среди господ жизни.
Хозяин рынка принял нас радушно. Крутился возле нас, нахваливая сегодняшний товар.
– Мистер Дарлингтон, это сильные мужчины. Все молоды. Есть буйные. С ними были проблемы на корабле. Но думаю, плети и колодки без еды и питья на несколько дней остудят их пыл. Научат подчиняться.
– Я посмотрю всех, мистер Питерсон – сухо сказал мой отец.
– А женщин? Есть красавицы. Капитан даже парочку отобрал. Они девственницы. Дороже, но какие! – продолжал мистер Питерсон.
Отец посмотрел на меня. Я плелась позади него, глазея по сторонам на клетки с людьми. На некоторых мужчинах были даже железные намордники. Женщины и дети, чуть прикрытые лоскутами каких-то тряпок. И мужчины! Боже, я стыдливо отвернулась, увидев то, на что очень неприлично смотреть. Об этом рассказывала мисс Луиза. Только слышать об этом, не совсем то, когда видишь.
Пряча глаза и свой пылающий румянец, я боялась посмотреть на отца. Он заметил моё смущение и сказал мистеру Питерсону:
– Нет, не сегодня. Мне нужны рабы. Сильны. И прикройте их чем-нибудь. Я с дочерью.
– Конечно, конечно, – засуетился торговец людьми.
Через минуту во двор выгнали мужчин и построили в шеренгу. Я отошла в сторону, скрывшись от палящего солнца в тени. На рабов продолжала кидать смущённые взгляды. Некоторые из них, не совсем ещё сломленные, гордо смотрели перед собой. Некоторые даже осмелились с интересом рассматривать меня. Я ловила эти взгляды и отворачивалась. Не из-за стыда. Просто это неприлично, так смотреть на леди. И леди не должна позволять себе поощрять такой нездоровый интерес со стороны невоспитанных мужчин.
Отец одобрительно кивал, рассматривая