Кузнецкий мост и Маргарита. Надежда Александровна Белякова
невесты, как водится. И там и матушек тётушек. И так красиво нарядила свадьбу, что хозяина дома, где я прислугой работала, это он женился – так вот; благодарный жених тогда по-царски расщедрился. И уж так украсила я невесту, что он заплатил мне столько, что хватило мне на осуществление моей мечты.
И открыла я тогда и у нас в провинции свой Модный дом! Слово «Ателье» тогда еще не в ходу было. И, закупив швейные машинки и все необходимое оборудование, приступила к созданию нарядной одежды для дам. Наняла мастериц. Заказала вывеску своего Дома Модной одежды в модном стиле МодернЪ. Дело даже пошло, но…Вот мечта-то всё и погубила. Собралась я в дорогу. Дела-то испокон веков в столицах делаются! И доверила своим работницам на некоторое время управление делом. Как позже показала жизнь, людям нечестным.
Все моё оказалось продано. Украдено! Даже мои фотографии в своих модных изделиях, на которых я представляла свои работы, и то выпросить не удалось. Так что, обратно ехать в столицу было уже не с чем! Ведь это коммерция. А это мне не дано. Да! Надежда Ламанова! Мечта! – сказала Елизавета Яковлевна, но осеклась, вслушиваясь в происходящее, где-то за пределами их дребезжащей теплушки.
Руки ее со спицами замерли. И тут вдруг раздался страшный гул, взрывы. Их теплушку так тряхнуло, что все вещи, кроме иконы попадали.
Она бросилась поднимать больную дочь и крикнула внучкам, чтобы не собирались, а, в чем есть бегом бежали к выходу. Все выпрыгнули из теплушки. Это был их первый, пережитый во время эвакуации артналет. Белый снег был испещрен взрывами. Бегущие люди в мгновенье оказывались трупами. Кругом крики и вопли смешались с грохотом взрывов. Кровь на снегу, убитые и ранены. Взрывы, крики и стоны, и обезумевшая от страха Рита побежала в сторону от поезда. Но с воздуха ее преследовал на бреющем полёте молодой немецкий лётчик. Его лицо было так отчетливо видно, что Рита запомнила его на всю жизнь: то, как он хохотал, «играя» с нею – обстреливая её кругами. Тут к Рите подбежала, грозя ему кулаком, Елизавета Яковлевна с огромным медным тазом в другой руке. Этим тазом накрыла свою Ритуську. Упав на него плашмя, замерла. Фашистский летчик делал круг за кругом вокруг них, обстреливая их. Но вдруг, словно спохватившись, улетел бомбить сам поезд, начав с паровоза и первого вагона. Когда все стихло, Елизавета Яковлевна подняла пробитый кое-где таз. В сердцах отбросив его в сторону. Прижимая к себе внучку, что бы она не видела изуродованных убитых, набросила на голову внучки полу своего пальто. И стала пробираются среди ужаса разрушения, сама не зная – куда. Пытаясь уйти от яркой теплой крови, от которой таял снег, от растерзанных трупов.
Бабушка кричала и звала внучку Капу и свою дочь, в надежде, что они живы. Стараясь укрыть голову Риты так, чтобы она не видела трупов, прижимая маленькую Риту к себе упорно волокла ее за собой мимо тех самых – «певуний из первого вагона», пристально всматриваясь и боясь узнать в убитых дочь и старшую внучку. "Певуньи первого вагона" первыми приняли на себя ужас бомбежки. И теперь лежали