О театре и не только. Борис Андреевич Шагаев
т.е. возбуждает на подвиг, как и мы актеров на периферии.
Когда оформляли документы, пропуски у отдела кадров в Вахтанговском театре Андрея Андреевича, я дал ему воблы. Он аж подпрыгнул. В те годы этот деликатес был редкостью. Мы стали друзьями. Заходили частенько к Андрею Андреевичу. Он был рад. Вроде занят. Ну какие дела могут в отделе кадров, как в других театрах. Никто никуда не уходит и редко приходит. Если одного студента возьмут в год, то это хорошо. Текучки в правительственном театре нет. Андрей Андреевич рассказывал нам шепотом в кабинете кто с кем живет, жил, где живет, что за человек. Нам это, в общем-то, не нужно, но было любопытно. «Кто жена у Ульянова?» – заговорщически спрашивал Андрей Андреевич. «Парфаньяк. А кто был первый муж у нее? – и сразу отвечал. – Николай Крючков, киноактер». И такие собеседования, так называемый «Совет в Филях» тоже был познавателен, но к профессии это никакого отношения не имело. Человек любопытен, а тем более такие фигуры.
– Попросись жить к своей землячке С. Джимбиновой, – советовал мне он. С Джимбиновой и с ее братом Станиславом я был знаком в Элисте с 1957 года. Они приезжали на некоторое время в степную столицу. Но она даже не здоровалась в театре. Дистанция огромного размера. За 30 лет службы в Вахтанговском театре Джимбинова поставила четыре или пять спектаклей. Два детских и еще что-то. Спектакль «Коронация» возили в США с Юлией Борисовой и Юрием Волынцевым.
Главному режиссеру Е.Симонову Министерство культуры СССР платило за нашу стажировку 900 рублей за каждого. У меня зарплата была 150 рублей. После репетиции мы шли в кабинет к нему. Евгений Рубенович доставал из холодильника боржоми и угощал нас. «Но вы сами режиссеры, что мне вас учить. Если есть вопросы, задавайте», – вежливо намекал нам Симонов. Мы говорили, что вопросов нет. «Вы занятой человек, в министерство надо, текущие вопросы решать», – и Симонов довольный, что мы такие понятливые, быстро убегал.
Вахтанговский театр дал нам по-своему интересную пищу для размышлений. И я понял, что театр со своими устоявшимися законами работал слаженно и творчески. Была зависть. «Живут же люди!», – говорили мы с Захаром Китаем.
Театр Сатиры. Москва. Режиссёр В.Н. Плучек
В театр Сатиры к Плучеку Валентину Николаевичу, мы, режиссеры из периферии, приезжали раза три в год по линии ВТО (СТД). В совокупности были года два.
Плучек В.Н. народный артист СССР, главный режиссер театра Сатиры был уважаемый человек в театральных кругах. Ученик и актер театра Мейерхольда. «Мой брат, – говорил всегда Плучек, – Питер Брук». Тот, про чьи нашумевшие спектакли я уже говорил: «Король Лир», «Гамлет» – были показаны в Москве, Ленинграде. «Король Лир» я видел в Ленинграде.
В лаборатории МЭТРУ каждый режиссер рассказывал свой замысел спектакля, который поставил. А потом другие режиссеры обсуждали. Плучек в конце резюмировал. Были обсуждения хлесткие, без правил, костерили всех и вся. Это была полезная лаборатория.
В театре Сатиры служили