Грани безумия. Том 1. Евгения Соловьева
так можно додуматься и до того, что Баргот хочет людям добра! Нет-нет, разум – это прекрасно, и все-таки есть более важные вещи! Например, честь и милосердие, благодарность и долг… Только Падший, великий враг рода человеческого, может утверждать, что главным для человека является собственное благо, ради которого можно пожертвовать чем угодно. Но как же обидно, что нельзя взять лучшее из всех божественных и человеческих законов, сотворив единый и совершенный закон! Такой, который укажет верный путь всегда и везде!
Если бы существовал такой закон, было бы понятно, как жить, как обустраивать государство и вести дела с кем угодно. Этот закон наверняка исправил бы людей, и мир перестал быть странным местом, где самая прекрасная и добрая девушка на свете оставляет возлюбленного и выходит за человека, рядом с которым ее даже представить невозможно! И ладно бы она была счастлива, но при кратких встречах Аластор безуспешно искал во взгляде Айлин хоть отблеск того счастья, который загорался в нем самом рядом с Беатрис. Подруга же в ответ на его осторожные вопросы улыбалась тенью своей прежней улыбки и утверждала, что лорд Бастельеро – прекрасный супруг! С этим Аластор не спорил, Грегор Бастельеро и вправду боготворит жену – это видно, и все-таки… Только реки текут в одну сторону, а человеку для счастья мало, чтобы его любили, нужно обязательно любить в ответ.
А еще в этом правильном совершенном мире умный, талантливый и верный Лучано никогда не стал бы убийцей, который наверняка принес людям немало горя. Или хотя бы с легкостью и радостью оставил это грязное ремесло, не боясь прежних собратьев.
В этом мире Беатрис не мучилась бы столько лет с мужем-пьяницей, став залогом расчетов между государствами. Да и сам король Малкольм был бы справедливым и усердным хозяином своей страны…
Не устроил бы Денвер заговор, который погубил столько жизней, не пришлось бы егерским капитанам выбирать между предательством своего полка и убийством полковника, не сидел бы канцлер Аранвен иногда до самой ночи, изучая документы о казнокрадстве, убийствах, шпионаже… Как было бы хорошо жить в таком замечательном мире! Но раз Благие его не создали, значит, либо даже им это не под силу, либо они ждут, чтобы люди сами позаботились о себе и о месте, в котором обитают.
Снова вздохнув, Аластор застегнул самый нарядный из своих камзолов – плотного небесно-голубого арлезийского шелка, расшитого тоненькими золотыми веточками. Лу каждый раз, когда его видел, восхищенно мурлыкал, мол, именно этот камзол так подчеркивает глаза и волосы, что «монсиньор-р-р в нем выглядит пр-р-росто белиссимо!»
Аластору и самому нравилось то, что он видел в большом зеркале своей спальни, хотя смущала откровенная роскошь – стоил камзол столько, что можно было бы хорошего жеребца купить! Да, он, конечно, король, но… Если в стране не хватает денег, королю не стыдно одеваться попроще. К тому же в одежде из добротного сукна удобнее и спокойнее, чем в шелке и бархате. Не нужно опасаться, что капнешь чернилами, к примеру… И он бы непременно велел