Пылающий берег. Уилбур Смит
самолета стремительно сближались, и другая машина чудесным образом увеличилась на глазах у Майкла. Он увидел яркий голубой нос и пропеллер, широко раскинутые большие ястребиные крылья. Он видел верхнюю часть шлема пилота между двумя черными пулеметами «шпандау», установленными на капоте двигателя, и заметил вспышку света на очках противника, когда тот наклонился вперед, чтобы посмотреть в прицелы.
Майкл дал полную скорость, и мотор взревел. Левая рука Майкла держала рычаг управления легко, как художник держит свою кисть, чуть нажимая на нее кончиками пальцев, когда выходил на немца так, чтобы тот очутился точно в центре его двойного прицела, а его правая рука уже тянулась к гашетке.
Его ненависть и его гнев вспыхнули во всю силу при виде врага, и он открыл огонь. Часы битвы в его голове помчались вперед, время замедлилось. Он видел, как дула обоих «шпандау» начали подмигивать ему, выплевывая яркие искры выстрелов, мигающих красным, как Марс в безлунную ночь. Он целился в голову противника, жал на триггер и чувствовал, как самолет словно пульсирует, когда его орудия содрогаются и грохочут.
Мысль о том, чтобы прервать эту лобовую атаку, даже не приходила в голову Майкла. Он был полностью поглощен своей целью, стараясь направить поток пуль в лицо немца, вырвать ему глаза, заставить его мозг вылететь из черепа. Он ощущал, что пули «шпандау» врезаются в корпус его самолета, рвут ткань крыльев, слышал, как они пролетают над его головой с резким шипением, как саранча, но не обращал на них внимания.
Он видел, что одна из его собственных пуль вышибла белые щепки из пропеллера немца, и понял, что отклонился от истинной цели. Два самолета готовы были столкнуться, и Майкл приготовился к этому, не отрывая руки от гашетки и не делая попытки свернуть в сторону.
А потом «альбатрос» резко взял вверх, в последний миг избежав катастрофы, сильно наклонившись вправо. Резкий удар встряхнул SE5a. Два крыла задели друг друга. Майкл увидел полосу оторванной ткани, летевшую за концом крыла. Он ударил по рулю направления, бросая SE5a в тот плоский скользящий разворот, на который был способен только этот самолет. Почувствовал, как крылья сгибаются от напряжения, и вот он уже мчался в обратную сторону. «Альбатрос» был впереди, но вне досягаемости огня.
Майкл попытался выжать из машины больше скорости, но самолет уже шел на пределе, а «альбатрос» по-прежнему уходил от него.
Потом немец повернул влево, и Майкл последовал за ним. Они стали резко подниматься, почти вертикально идя вверх, и скорость обеих машин начала падать, но теперь SE5a терял ее быстрее.
«Это же не тот „альбатрос“», – вдруг потрясенно осознал Майкл, увидев, что изменилось не только положение радиатора.
Он сражался с новым типом самолета, модернизированным, более быстрым и мощным, чем даже его собственный SE5a.
Майкл видел широкий размах черно-белых клетчатых крыльев, видел, как немецкий пилот вытягивает шею, чтобы увидеть противника в своем зеркале, и попытался резко взять вправо по короткой