Сага о халруджи. Слепой. Книга первая. Вера Александровна Петрук
Согдарии, то Элджерон Регарди был ее головой. При виде красивой тучи на небе он думал о плохой погоде, размокших дорогах и росте цен на рыбу из-за задержек рыболовецких барж по причине сильных штормов.
Когда Седрик Третий раздумывал над проблемами художественной ценности в поэзии Старого Двора и писал философские трактаты, Канцлер решал вопросы финансирования армии и проводил аграрные реформы в провинциях. Пока Император исследовал графику и мифологию народов Южной Родии, пытаясь определить их роль в формировании иконописного искусства Левантийских городов, Элджерон разрабатывал новую систему повинностей и вводил прогрессивный налог на доходы лордов, чтобы пополнить казну после неурожайного года и подавления мятежа в северных землях. Седрика любили, Канцлера боялись. Император занимался самосовершенствованием и поиском новых путей духовного развития, Элджерон устранял врагов и конкурентов, используя армию, Церковь и собственный незыблемый авторитет.
Потомок древней династии Гедеонов всецело доверял главному советнику. Впрочем, никто не мог упрекнуть старшего Регарди в том, что он плохо управлял Империей. Народ был сыт, роптал редко, а самое главное – вовремя получал положенную порцию развлечений. Превратив Совет Гранд-Лордов в шутовской круг любителей искусства, приближая одних и отдаляя других, Канцлер ловко подтасовывал карты и настраивал струны имперской скрипки в тон собственным вкусам и предпочтениям.
Добившись ссылки трех императорских сыновей в отдаленные провинции, и связав руки молодой императрицы-мачехи умело подобранным компроматом, Элджерон мог смело претендовать на престол, но царские регалии ему были не интересны. Сорокалетний Регарди предпочитал стоять за хилыми плечами Седрика Третьего и зорко следить за бескрайними просторами имперских владений, не показываясь на виду. Пятьсот лет активной экспансии превратили крохотную Согдарию в страдающего одышкой гиганта, который уже прогибался под тяжестью собственного веса, но упорно двигался вперед, заслоняя своей тенью всю ойкумену.
Утонув в заботах о согдарийцах, Элджерон Регарди часто забывал о сыне, оставшемся от его единственной любви, младшей сестры Императора – Фэйге, которая умерла после тяжелых родов. Арлинг никогда не мог избавиться от ощущения, что видит в глазах отца нескрываемый упрек и досаду.
Прибыв в мастаршильдский замок утром, Канцлер смог найти время для встречи с сыном только к ужину. Сам Арлинг тоже не спешил повидаться с родителем, пребывая в весьма странном для себя состоянии. Ему хотелось побыть наедине, но тот факт, что отец не пригласил на вечернюю трапезу даже его лучшего друга Даррена Монтеро, говорил о том, что грядет серьезный и, скорее всего, неприятный диалог.
Начинать разговор первым он не хотел, и, спрятавшись на дальнем конце стола за блеском тяжелой посуды и плачущими воском свечами, принялся рассматривать отца, которого не видел уже много месяцев.
Высокий, чуть скошенный лоб, выдающиеся скулы и заостренный подбородок выдавали в старшем