Крест. Галина Владимировна Остапенко
фанерку с тетрадью. Был даже труд. Для лежачих девочек были сделаны специальные столики, в которых имелись углубления для швейных машинок. Столики эти ставили на кровать, на уровне груди. И мы шили лежа. Музыкальные занятия проводили Олимпиада Прокопьевна (фамилию я, к сожалению, забыла) и баянист дядя Миша. Олимпиада Прокопьевна имела высшее музыкальное образование, окончив Московскую консерваторию. Она старалась привить нам вкус к серьезной музыке. А дядя Миша был виртуозом своего дела. Как он мастерски играл на баяне «Полет шмеля!» Мы часто просили его сыграть «Полонез Агинского», «Лунную сонату» Бетховена и многое другое. К каждому празднику они готовили с нами концерты. Вы видели когда-нибудь танец лежачих больных детей? А мы танцевали. В движении были только руки. Но руки эти заменяли нам ноги, и мы старались каждым пальчиком выразить музыкальную мысль. Например, танец с гирляндами. Кровати в голубом зале стояли ровными рядами. Каждому ряду давали гирлянду в руки и под медленную лирическую мелодию мы делали определенные движения гирляндой то вверх, то вниз, в стороны, волнообразные движения. Зрители сидели на сцене. То есть, в нашей жизни все было наоборот: артисты находились в зале, а зрители на сцене, поскольку на сцену кровати не поднимешь. Сверху им было хорошо видно нас, «артистов». Самым любимым танцем у нас была «Лезгинка». На голову девчонкам надевали кавказские украшения. Поверх белой блузки надевались черные безрукавки на шнуровках. Мне, конечно, не надевали, а просто накидывали сверху и заправляли под бока. В руках у нас было по два кинжала, сделанные из картона и обернутые фольгой. Костюмы были только до пояса. Нарядные покрывала поверх обычных одеял натягивались так, чтобы не было ни единой морщинки.
Когда звучала музыка, кинжалы двигались в руках все быстрее и быстрее. Они то пересекались в воздухе, то расходились, то замирали, то выписывали невообразимые движения, и оставалось только ногами пуститься в пляс. Когда санаторий отмечал свое двадцатипятилетние и со всех концов Советского Союза съехались доктора, мы выступали перед ними с таким концертом. Сначала пели. Голоса у наших ребят были замечательные. И не важно, что мы были прикованы к больничным койкам. Таланты у детей остались здоровыми. И если мы не могли двигаться, то оставалось развивать голоса и руки. Сначала прошёл танец с зонтиками, затем с гирляндами. Началась «Лезгинка». Кинжалы в наших руках мелькали словно настоящие. Один солидный врач с Дальнего Востока не выдержал, выбежал на середину сцены и стал плясать в такт кавказской мелодии. Зрители вытирали слезы, произносили много благодарных слов. Говорили, что такого они еще не видели, чтобы тяжелобольные дети могли танцевать, руками выражать музыкальную тему. Фотографировали наш концерт.
Конечно, такие общественные мероприятия отвлекали нас от болезни, не давали уйти в себя, замкнуться на тяжёлых мыслях. Помню, как вначале не хотела участвовать ни в каких школьных делах. Казалось, что это не вяжется с больницей.