Избранное. Таинственное исчезновение. Сборник рассказов. Денис Анатольевич Власов
слюной, переспросил прямо в лицо Олегу:
– La victoire?! Victoire de la Russie?! Merde!
(– Победа?! Победа России?! К дьяволу!)
Деспот оставил мушкет, схватил старика за шиворот, словно ребенка, вырвал кусок бороды и отбросил инока, как матричную куклу.
– Vive l’Empereur Napoléon!
(– Да здравствует император Наполеон!)
Олег испытал непреодолимое желание поквитаться с обезумившим лягушатником, благо расстояние позволяло, и вонзить ему в глаз кованый гвоздь из колокольни, что нащупал в кармане, но сдержался. Не для этой цели он прибыл сюда. История уже рассудила, кто оказался на ее свалке, а кто в Париже. На соборной паперти послышалось звонкое цоканье конских подков, верхом в притворе появился адъютант на взмыленной вороной лошади. Он передал офицеру срочную депешу. Прочитав послание, француз снова выругался и заспешил к выходу, по дороге он приказал запереть всех троих в подклет (подвал) до его приезда.
Конвоиры, не церемонясь, швырнули пленников в мрачное подземелье и заперли железные двери.
– Темень какая, – заговорил Ипат. Его дрожащий голос звучал приглушенным в каменном мешке. Старик отчаянно охал где-то в глубине.
– Да будет свет, – отозвался Олег, и тоненький огонек китайской пьезозажигалки затрепетал в сыром помещении с низким потолком. К счастью, Олег приметил на полу несколько сальных огарков, и Ипат слепил пару худых свечей. Свет они давали тусклый, но достаточный, чтобы совсем не погрузиться в апатию во мгле чернильной.
– Что станется теперь с нами? – кручинился Ипат.
– Вам спастись дано, – раздался ответ старика, – а меня вздернет Иуда проклятый.
– За что? – всполошился Ипат, и на глубоком его выдохе печальном огоньки на фитилях встрепенулись.
– За то, что я русский, – заключил духовник сухо.
– Не дрейфь, Ипат, – вмешался Олег. – А ты, дед, часом, не чародей сам-то? Больно напоминаешь колдуна одного.
Старец затряс козлиным остатком бороды от негодования.
– Игумен я, Павел. А вот отколь вы? Еще вопрос!
– Будет тебе. Не обижайся.
Долговязый Ипат вынужденно облокачивался о стену так, что головой упирался в потолок, и никак не мог сесть по причине полученного увечья. Дабы отвлечься от ноющей боли в филейной части, он поведал старцу грустную предысторию и добавил, чуть не разрыдавшись:
– Если не найду колокол, колдун пригрозил обратить меня в гранит.
Старец не проронил ни слово, а только поглаживал клочок бороды, погрузившись в горестные размышления. Огоньки затухающих свечей тенью играли в глубоких морщинах его страдальческого лица. Воцарилось гробовое молчание, каждый думал о своей участи, наконец, Павел нарушил тишину:
– Колдун этот – брат мне, нареченный Мортом. Дороженьки наши разошлись в древности языческой. Заблудился окаянный в чертогах преисподней. Иногда восходит на землю людей губить да путать.
– Почему Морт всемогущий сам не отыщет колокол? – спросил Олег и придвинулся ближе к старцу.
– Сила