Из развитого в дикий – нелепые ШАГИ. Анатолий Зарецкий
А как вы туда попали?
– Обыкновенно. Я тогда, Толя, был членом центрального комитета партии. На последнем съезде избрали.
– Ничего себе. Да вы, Георгий Георгич, легендарная личность.
– А то, – заулыбался Гусев, – А ты еще сомневался, стоит ли с нами дружить.
– Да не с вами, а с вашей сомнительной организацией. Не очень мне импонирует ваш Бабурин.
– Да ты его не знаешь, Толя. Так, по телевизору видел. Я тебя с ним непременно должен познакомить.
– Спасибо. Не надо, – рассмеялся я.
– Ладно, Толя. Пошли в Вольскому. Пора, – заторопился Гусев.
– Проходите, Анатолий Афанасьевич, проходи, Георгий, – пригласил нас в свой кабинет Вольский, встретив прямо у двери, – Здравствуйте, товарищи, – пожал он нам руки и жестом предложил сесть за переговорный стол.
Меня поразило, что такой человек помнил мое имя и даже отчество. Позже это уже не удивляло, потому что убедился, что люди уровня Вольского могут помнить гигантское множество людей, с которыми когда-либо встречались.
– Вы меня приятно удивили, Анатолий Афанасьевич, – продолжил меж тем Аркадий Иванович, – Замечательный бизнес-план. Именно бизнес-план, а не ТЭО. Сколько раз уже обсуждали этот вопрос в Союзе, а ничего не меняется. Приходят за кредитами, а в лучшем случае имеют элементарные расчеты. Кто вам сделал этот документ?
– Я сам, Аркадий Иванович.
– Поздравляю. Придется ему помочь, Георгий. Я переговорю с Вайнбергом. Встретьтесь с ним сегодня, во второй половине дня. О результатах мне доложишь, – поднялся из-за стола Вольский. Потрясающе короткая аудиенция закончилась хоть и с промежуточным, но все же результатом.
К Вайнбергу попали лишь к вечеру. Его офис располагался в неудобном месте и произвел удручающее впечатление, хотя и был намного больше и комфортабельнее, чем у Никулишина. Обшарпанные стены, полумрак в коридорах, повсюду горы каких-то ящиков и коробок. Нас пригласили в кабинет, в котором никого не оказалось. В кабинете, впрочем, и во всем офисе поразил только шикарный стол переговоров. Гигантских размеров, качественно отполированный, он был безупречен.
– Вот это стол, – не удержавшись, обратил внимание Гусева.
– Нравится? – вдруг спросил незаметно вошедший хозяин кабинета, – Это Сонечка постаралась, моя жена, – пояснил он, – А так мы здесь временно. Вот закончат ремонт на Старой площади, туда переедем.
Лицо Вайнберга показалось знакомым. “Где же мог его видеть?” – мучительно вспоминал я, – “Да это же один к одному сын нашего соседа по старой квартире”, – вдруг осенило меня.
– Извините, у вас в Харькове случайно нет родственников? – спросил Вайнберга.
– Есть, – заулыбался он, – Вы их знаете?
– Похоже, да.
– Но, у них другая фамилия.
– Я знаю, – ответил ему, а Гусев все время нашего странного разговора недоуменно поглядывал то на меня, то на Вайнберга.
– Мы от Вольского, – почувствовав паузу, врезался он, наконец.
– Он мне звонил. Что могу