Юность в кандалах. Дмитрий Великорусов
что домой часто звонит какая-то девушка по имени Ира, спрашивает обо мне. Но от неё писем тоже не было. Надо заметить, что Ира не была моей девушкой на свободе, более того я даже не знал, как она выглядит. Мы познакомились по телефону через подругу моей бывшей девушки, и регулярно общались. Но всё равно было обидно, что на свободе якобы интересуются моей судьбой, а письма приходят только от родных.
Поговорив с матерью, я попросил передать трубку отцу и обмолвился с ним парой фраз. С отцом у меня замечательные отношения, но типично мужские. Мы никогда не проводили время за долгими беседами, при этом советы, которые он мне давал с детства, определили многое в моих жизненных принципах. Отец всегда был для меня авторитетом. В мои годы на нашем районе у него было погоняло «Батя» за то, что он обладал умением вырубать почти всех с одного удара. Меня часто узнавали на улице, и спрашивали, не сын ли Бати я?
Помню ещё в девяностых мы выгуливали с отцом нашу собаку породы ротвейлер, и рядом остановился чёрный мерседес, за рулём которого сидел здоровенный выбритый наголо амбал в пиджаке и с цепью на шее. Типичный браток.
– Здорово, Бать! – крикнул он моему отцу.
Отец подошёл, они тепло поздоровались и пообщались. Потом он рассказал, что это один из его одноклассников, сейчас в братве. У него многие одноклассники и друзья детства пошли по кривой дороге. Кто-то в братве, кто-то топтал лагеря. Один сидел за то, что выкрутил жениху на свадьбе обе руки. Мой же отец закончил МАДИ и в СССР работал военным инженером над секретными проектами, в основном по ракетостроению. В соседнем с ним отделе разрабатывали небезызвестный «Буран». По его словам, многие проекты, над которыми они работали, до сих пор засекречены.
Редко кому удавалось выбиться в люди с нашего района. Это типичный рабочий район, на окраине Москвы, основу которого составляли пятиэтажные «хрущёвки» и «сталинки». Прабабка моего отца с восемью детьми в годы коллективизации бежала сюда от большевиков из Рязанской Губернии. Род мой по отцу шёл от трудовых крестьян, которые имели свою землю и честно трудились, но большевики посчитали их кулаками, и, как и многие, они попали под репрессии. Что случилось с прадедом, так и неизвестно, но скорее всего он пал от руки большевизма.
Тогда мой район был посёлком, и отец родился в небольшом бараке в пятидесятых годах. Вскоре посёлок присоединили к городу Перово, а ещё позже Перово присоединили к Москве. В конце восьмидесятых здесь родился и я. Несмотря на статус городского района, менталитет среди местных так и оставался деревенский. Все друг про друга всё знали, много было алкашей, сейчас много и наркоманов. Ещё во времена моей юности здесь продолжались чисто деревенские драки район на район. Но несмотря на всё, я любил наш район, как любил его и отец. За эти пятиэтажные дома, укрытые деревьями улицы, отсутствие новостроек128, за дух той, старой России.
Отец научил меня никого не бояться, научил тому, что каждый, даже самый страшный с виду человек, имеет свои слабые
Сейчас, в связи с реновацией, ситуация меняется