Тургеневская стриптизерка. Ирина Ширяева
тоскливо подумала Варенька, – ну к чему мне сейчас такие подарки судьбы? Как некстати!»
– Благодарю.
– «Благодарю» – да или «благодарю» – нет?
– Благодарю – нет.
– Но почему?
– Дело в том, что я не могу сейчас ехать в Париж. У меня муж в больнице.
– Ах, вот как… понимаю. Могу чем-то помочь? Не стесняйтесь, я всецело к вашим услугам.
– Благодарю…
– Опять – «нет»?
– Ну почему? Да! – вдруг осенило Вареньку. – Пожалуйста, помогите забрать одежду! Она на «Титанике». А то я в больницу тороплюсь.
– Конечно, как скажете. Но, я думаю, ваше платье плавает сейчас где-то брассом. Или баттерфляем, если угодно. Словом, если вы спешите, давайте я подвезу…
– В таком виде?
– Вы не дослушали. По дороге заедем в мой бутик и, думаю, сможем быстренько подобрать что-нибудь подходящее.
Заспанные дежурные медсестры в полном составе расплющили носы о больничные стекла с целью получше разглядеть картинку из красивой жизни.
Из серых рассветных сумерек на совершенно пустынной (если не считать прилепившегося у крыльца небесно-голубого «ауди») площадке перед центральным входом сгустился серебристый «мерседес». Из него выпорхнула белокурая топ-модель в блекло-зелёном платье. Вероятно, стоимость одёжки тянула на то, что её сшили из стодолларовых купюр. Красотку сопровождал – ах и ах! – сам знаменитый кутюрье Станислав Славский (которого кто же не знает в лицо!) Впрочем, сопровождал только до входных дверей. Здесь он галантно поцеловал спутнице руку и ретировался с заметной неохотой.
В столь ранний час гулкие коридоры-тоннели лечебницы, освещенные холодным нереальным светом люминесцентных ламп, были совершенно пусты. Казалось, по ним бродят отрывки тревожных, бредовых сновидений больных. Попавшаяся навстречу Вареньке странная пара, похоже, как раз воплотилась из такого горячечного сна. По коридору быстро шагали ухоженная, вся пропахшая французскими духами женщина и шкафоподобный парень, на лице которого крупными противопожарными буквами было написано несмываемое выражение «Не лезь – убьет!»
Никита был без сознания. С трудом верилось, что это равнодушное ко всем краскам дня, опутанное трубками и проводами тело еще вчера было сильным и чутким. На лице юноши, даже не бледном, а каком-то сероватом, казалось, уже отметилось своими жуткими мазками нечто страшное и потустороннее. И это был Никита, сгусток энергии, олицетворявший саму жажду жизни…
В силу своего возраста Вареньке никогда еще не приходилось близко видеть смерть или неизлечимые страдания. Поэтому она никак не могла постигнуть жестокого предательства такой многообещающей, такой щедрой жизни. «Нет! – билась в голове одна мысль. – Нет! Нет! Нет!»
– Деньги? На операцию? – переспросил Челентано, глядя, как всегда, куда-то мимо Вареньки. – Сочувствую. Всем нам нужны деньги… И всем почему-то срочно.
Менеджер лениво подвигал челюстями, перемалывая жвачку, и процедил:
– Единственное,