Человек, который открывал окна. Максим Стрельцов
для нашего шефа, – бойко ответил Филипп.
– Эх, а я как раз не успела позавтракать! – Нелюбова убрала в сторону пачку печенья и подвинулась ближе к Гривасову.
– Дай-ка кусочек попробовать, Филя. Не будь жадиной, – Власов с намеком облизнул пальцы.
Гривасов достал два ароматных круассана для Яны и Ильи. Марку угощения даже не предложили.
– По какому такому поводу ты решил побаловать нашего Осипа? – с набитым ртом спросила Нелюбова.
– Бумажечку интересную надо подписать.
– Какую? – осведомился Власов.
– Да вот, запрет для Разладина на открывание окон в рабочих кабинетах! – отшутился Филя, щелкнув пальцем в сторону Марка.
Разладин сделал вид, что не заметил издевки. Гривасова это слегка расстроило – удачная острота не достигла цели. Филя взял в одну руку папку документов, в другую – коробку круассанов и спешно выпрыгнул из кабинета.
Так начинался почти каждый рабочий день Марка. После субботней беседы с психологом о доверии, после всех мыслей, что навеял тот сеанс, подобное начало недели выступило отрезвляющим ударом под дых. Только что Елена убеждающим тоном говорила, что он слишком строго и слишком скоро судит людей, и тут же перед ним все эти люди, среди которых он не может расслабиться и которых не может не осуждать. Одна – неряшливая девчонка, трясущая своими дешевыми браслетами. Другой – подлиза и льстец. Даже Власов, этот туговатый господин, пускал слюни не то на круассан, не то на открытые плечи «дорогой Яночки». Марк чувствовал, что ему не к кому обратить уставший взгляд в разгар рабочего дня и найти другой, ответный и понимающий, а потому еще больше зарывался в стопках бумаг. Вплоть до полудня он не отрывался от документов.
В одном из павильонов на первом этаже офисного центра недавно открылась столовая. Теперь каждый будний день с двенадцати до часу дня там было не протолкнуться – все отделы разом стекались на обед.
Разладин покинул кабинет последним. Ему хотелось задержаться в пустом офисе хоть на минуту и поймать это редкое, но столь приятное ощущение тишины и спокойствия на рабочем месте. Он пошел к пожарной лестнице и по ней спустился вниз, движимый не столько чувством голода, сколько желанием размяться после четырех часов сидения на неудобном стуле.
Марк догнал свой отдел в очереди за подносами. Его коллеги задержались, потому что застряли в очереди к лифту. Теперь Гривасов тормозил всех, копаясь в подносах из общей стопки.
– Чего ты там возишься, Филя? – поторопил его Разладин, смущенный собравшейся за его спиной шумной группой студентов-стажеров.
– Для тебя – Филипп Сергеевич, – едко процедил сквозь зубы Гривасов и достал из стопки красный поднос. – Тут серые, синие – уродские они. Красный самый лучший! И под цвет бабочки подходит, – быстрым движением он поправил узел на воротнике.
– Ты слишком зациклен на мелочах.
– Это не мелочи, а детали, – Гривасов прищелкнул пальцами и презрительно взглянул на Разладина, когда тот взял из стопки обычный серый поднос. – Я в твоем выборе не сомневался.
– О