Шмары шпики и лимоны зелени. Александр Евгеньевич Нерозников
С диким воплем грохнул ей в пластик. Рама окна слегка погнулась. Вынув последние ящики из комода, он поднял и его. Рыча как дикий зверь, он долбанул комодом – тяжеленным дубовым комодом. И в окне образовалась вполне пролазная щель. Ударами своих говнодавов слегка расширил проход. И обернулся к тихо уже рыдающим, обнявшимся на полу женщинам. Он уже забыл, где оставил связанные простыни. Но они нашлись под ногами. Он обвязал брюнетку по поясу и, не смотря на отчаянные вопли и яростное сопротивление, высадил за окно. На вису та сразу обмякла, прижимая рюкзак к груди. И когда она успела его прихватить?!
– Отвяжись! Отвяжись, мать твою! – гаркнул он вслед ставшей уже на бетон отмостки девке.
Но та только смотрела, разевая рот и хлопая глазами, как только что проснувшаяся. Тогда Серега примотал свой конец к крану на батарее и подтолкнул вторую женщину:
– Давай, лезь! Я тут придержу!
– Нет, я не могу!.. А это точно выдержит? – уже взобравшись на подоконник, впилась она в него стальными лезвиями серо-голубых глаз, как у подозреваемого на допросе.
– Лезь давай!! – он почти столкнул ее за окно. Поскуливая как щенок, женщина зависла на простыне. – Спускайся, мать твою!! – уже выходя из себя, гаркнул он. Потому что пластиковые трубы отопления, как ему казалось, вряд ли выдержат долго ее вес. А дверь уже потемнела и пошла пузырями от жара за ней. Он явственно слышал гул и треск огня в доме.
Но для него самого пролаз оказался узковат, пришлось еще бить из всех сил ногами и снова комодом. Когда он все же смог выбраться, из окна, откуда он только что вылез, в небо рванулся мощный поток пламени.
Брюнетка в желтом махровом халате обняла блондинку в ночнушке, чтоб согреть. Но и рюкзак не отпускала. Серега направился к ним.
– Ну ладно, ребята… – демонстративно откашлявшись, хотел, было, он попрощаться.
Женщина обернулась. Ее азиатские глаза смотрели в разные стороны, то правый, то левый на него по очереди, к тому же были разноцветными – левый в отличие от правого, карего, был зеленым. Она взлохматила короткие прямые волосы и, как ни странно, улыбнулась:
– Как твой имя? Как зовут?
– Меня никак не зовут, я сам прихожу! – подмигнул он и пошел прочь, слегка прихрамывая на правую ногу.
Пошел он не в сторону своего убежища – не хватало еще обнаружиться перед чужими! Так по глупости подумал он. И влип в еще большее дерьмо. Как обычно. По пути к шоссейке на улице Мира встретилась громогласная Пожарка. Малиновая машина, переваливаясь на ухабах, непрерывно сигналила. Обернувшись, он еще раз изумился мощному столбу дыма и пламени из дома. Неужели он только что был там?! Из дворов на улочке выходили люди – в основном старики. Сереге было очень неуютно под их настороженными взглядами. Добродушный на первый взгляд пузанчик с седыми усиками шагнул ему навстречу, держа, впрочем, дистанцию:
– Привет! Не знаешь, там люди пострадали?
– Не знаю, не видел! Я с болота топаю.
Пузанчик тут же отвернулся на пожарище.
Он уже почти добрался до Мира, когда с асфальта свернуло и такси – синяя, слегка