Отвечая за себя. Записки философа с вредным характером. Владимир Мацкевич
года Беларусь не была не только предметом исследования и анализа, но даже объектом интереса. Ко времени изгнания ЕГУ под внешним давлением начал хоть как-то проявлять интерес к стране, где существовал. Доноры объяснили Михайлову, что русский университет в Беларуси никому не интересен, даже если его назвать Европейским.
Были философы, глубоко интересовавшиеся Беларусью. Но, к моему глубокому изумлению и разочарованию, они были увлечены либо постмодернизмом, подрывающим все основы объективного знания, либо модными восточными учениями, склонявшими их к самокопанию.
Я не пропускал академиков Евгения Бобосова и Радима Горецкого. Если мне называли Николая Круковского, я шёл к Круковскому, называли Льва Кривицкого – я находил Кривицкого.
К Киму Хадееву меня привели в обязательном порядке.
Короче, от философов – что официальных, что новых и независимых – толку было мало.
Но я не терял интереса и использовал сетевые инструменты.
Я входил в совет программы по гуманитарным наукам Фонда Сороса: туда стекалась информация об философах и учёных, которую нигде больше найти нельзя. Все новинки литературы были мне через это доступны.
А когда я включился в работу Александра Грицанова над философским словарём, я мог с чистой совестью сказать: в этой сфере в стране я видел и знаю всё!
Социология
Сначала я прочёл все статьи по социологии за последние годы. Чуть-чуть меня зацепил Александр Данилов. Но интерес представляли Олег Манаев (НИСЭПИ) и Андрей Вардоматский (в 1994 году его команда называлась «Аксеометрическая лаборатория НОВАК»).
Естественно, я познакомился с ними и получал все их отчёты.
Манаева даже включил в редколлегию журнала, который собирался издавать.
Правда, с Манаевым первоначально складывались конфликтные отношения, пока он был председателем правления Фонда Сороса.
Некий материал у «Новака» и НИСЭПИ был, а большего от них ожидать не приходилось.
Уже позже мне помогала дружба с Владимиром Абушенко, который с 2001 года стал замом директора Института социологии. В конце концов, я увёл из его института трёх самых перспективных и талантливых сотрудников, которые там бы деградировали. Двое из них работают со мной до сих пор, это Татьяна Водолажская и Оксана Шелест. И уже по моей программе исследований.
В общем, социология мне всегда помогала, но не очень глубоко и содержательно.
Экономика
Я читал всех экономистов. Алейник и Шеремет свели меня с Павлом Данейко.
С Михаилом Ковалёвым, будущим деканом экономического факультета БГУ, мы работали над одним проектом Фонда Сороса. Не буду называть всех экономистов, с которыми мне пришлось разбираться. Отмечу только тех, кто меня действительно заинтересовал.
Эдуард Эйдин, который вместе с Кимом Хадеевым готовил проект экономической реформы для Совмина по заказу министра Леонова.
Александр Обухович, который совсем недавно отсидел три года в московской тюрьме, имел оригинальные взгляды на реформу.
Попал