Слепые идут в Ад. Анджей Бодун
нашего провожатого доходил до меня более ясно. Оказывается, в соборе захоронено 356 рыцарей.
– Кажется, у Кавальеро в его "Последних крестоносцах" приводится другая цифра, – скороговоркой выпалил Кьюбит, выразительно глядя на старика.
– Хорошо, хорошо, – закивал тот головой. – Все вопросы после экскурсии.
"Вот уж никогда бы не подумал, что Кьюбит интересуется посторонней литературой." – вздохнул я.
Теперь старик нес что-то о правой руке Иоанна Крестителя, якобы хранившейся в соборе до оккупации Мальты Наполеоном.
– Бонапарт был рыцарски великодушен, – неожиданно выступил вперед Лабриман. – Я слышал, что он позволил последнему из госпитальеров увезти реликвию с собой в Европу.
– Последнему из госпитальеров… – презрительно буркнул Шлиссенджер. – На экскурсиях всегда узнаешь столько интересного…
"Странно, – думал я, – Вроде, все приличные люди, а лезут со своими замечаниями. Да еще в наглую. Ну я – понятно. А Кьюбит? А Лабриман? Ведут себя, как Томсон и Кларк. Один Шлиссенджер – нормальный человек. Бухтит себе что-то под нос. Кстати, что он бухтит? Бред какой-то. Ну жар-ра!"
Старичок благодушно сложил ручки на животе и воззрился на нас.
– Ну, у кого какие вопросы? Только по очереди. Не путайте меня. – он почесал за ухом. – Подходите.
Все застыли в нерешительности, глядя друг на друга.
– Что же вы? – подтолкнул меня Эйб. – Вот мы с молодым человеком спрашивали про часы с кукушкой.
Более идиотского положения я себе и не мог представить. Шлиссенджер стоял в стороне и довольно усмехался. Но старичок ничуть не смутился. Он взял меня под руку и, важно прохаживаясь вокруг чугунной пушки, охранявшей портал, пустился в объяснения.
– Видите ли, мой юный друг, эти часы остановились во время обстрела фашистской авиацией. Тогда еще разбомбили старый мальтийский госпиталь. Их взялся починить… Вы меня внимательно слушаете? Некто ГАМАЛЬ РАВАТ. Уникальный часовых дел мастер. Он живет в КАИРЕ, на улице АЛЬ-ЮСУФ, 8. У него там часовая лавка. – старик сделал еще один поворот вокруг пушки. – Наши городские власти обратились к нему с просьбой: "НЕ СОГЛАСИЛИСЬ БЫ ВЫ ПОСМОТРЕТЬ ЧАСЫ НА СОБОРЕ СВ. ИОАННА В ВАЛЕТТЕ?" Если б он ответил: "НЕТ, Я МУСУЛЬМАНИН И НОГИ МОЕЙ НЕ БУДЕТ НА МАЛЬТЕ", – то тогда, конечно, нет. А то он сказал: "ДЛЯ МЕНЯ ЭТО БОЛЬШАЯ ЧЕСТЬ. Я ДАВНО МЕЧТАЛ ПОСЕТИТЬ ВАШ ОСТРОВ." Вот так, молодой человек.
Третий раз за день я почувствовал себя полным дураком. Старик отпустил мою руку и обратился к Лабриману. Тот нервно передернул плечами и было открыл рот, но дотошный экскурсовод опередил его.
– Помню, помню. Наполеон. Замечательно! А вы знаете, что этот ваш корсиканец натворил в Египте? Не знаете? Так съездите – посмотрите на сфинкса!
Дальше я не слышал, потому что Лабриман резко развернул старика и пустился с ним в путешествие по ступенькам портала. Шлиссенджер, как мне показалось, досадливо сплюнул.
– Что вы здесь топчетесь?! – неожиданно взорвался Кьюбит. – У вас что, своих дел нет?
– Нет. –