Вернись после смерти. Николай Александрович Юрконенко
тонн аммонала превращает в пыль всё и вся в радиусе десяти километров, как минимум!
– Да, возражать тут не приходится… – подтвердил Шадрин. – Но давайте пока отложим этот вопрос, вы, Сергей Сергеевич, еще не доложили о брошенном на берегу Ингоды трупе.
– О нем известно немного, – снова заговорил подполковник. – По заключению судмедэкспертов, это молодой человек лет тридцати крупного телосложения, находился в хорошей физической форме. Никаких особых примет на его теле не обнаружено. Обращает на себя внимание одно обстоятельство: судя по одежде, ее специфическим повреждениям, износу и запаху, этот человек долгое время провел в лесу, возле костра… Это пока всё.
– Ваше мнение по поводу озвученных здесь происшествиях, какие-то зацепки просматриваются?
– Зацепка всего лишь одна, но зато она весьма существенная, – твердо сказал Баркун. – Сколько времени мы гоняемся за призраками – всё зря. Убийство Горяева даёт нам, в конце концов, шанс ухватиться за ниточку и тянуть, а мы её упускаем… Несмотря на свой оперативный опыт, Григорий Семенович, работая по этому преступлению, к сожалению, ошибся. Находился рядом с одним из соучастников или свидетелей убийства, а распознать это, увы, не сумел.
На лице майора Степанова еще не успело проступить выражение крайнего изумления, а подполковник уже заканчивал свою, неожиданную для многих, мысль:
– Этот самый Игнатьев, обнаруживший убитого охотника, прямо или косвенно причастен к преступлению! Вне всякого сомнения – он многое знает. Мое мнение: Игнатьева немедленно брать и серьезно с ним работать. Я нисколько не удивлюсь, если вдруг выяснится, что именно он застрелил Горяева, такого факта исключать нельзя.
– Вы так уверенно обо всем этом говорите, какие у вас есть на то основания? – холодно осведомился Шадрин.
– У меня имеются весомые доводы, товарищ полковник.
– Вот и озвучьте их.
– Дело в том, что майор Степанов и капитан Бутин докладывали, что убитый Горяев был найден разутым, это ведь так, Григорий Семенович?
– Так точно, товарищ подполковник! – чуть раздраженно подтвердил Степанов.
– А теперь я довожу до всеобщего сведения, что обезглавленный бандит был обут в охотничьи ичиги явно с чужих ног – в ступне они ему жмут и голенища свеженадрезаны вверху – икры ног налетчика чрезвычайно толстые. Я выяснил: данная обувь принадлежала Горяеву. И это обстоятельство дает мне право утверждать о его прямом отношении к банде. Совершенно очевидно, что застрелили охотника именно те, кто шел грабить «пороховые», они же и разули его. Это неоспоримый факт, товарищи, и он не единственный, – с твердой уверенностью проговорил подполковник и с этими словами достал из кармана и поставил на стол длинный тонкий латунный цилиндрик. – Кто может охарактеризовать данный предмет?
Один из оперативников взял цилиндрик, повертел в руках:
– Патрон от охотничьего ружья тридцать второго