Темная сторона изобилия. Как мы изменили климат и что с этим делать дальше. Хоуп Джарен
что избыточное потребление еды и топлива всего лишь десятой частью населения угрожает способности Земли производить жизненно необходимое для остальных 90 %. Большинство политических дискуссий вокруг изменений климата опираются на надежду изменить положение дел. По правде говоря, это невозможно.
В глобальном смысле, в нашем распоряжении всего четыре ресурса: земля, океан, небо и мы сами. На кон поставлено абсолютно все, и нам пора начать думать ясно и просто. Начнем с того, с чего начинается история каждого.
С ребенка.
3
Как мы живем
Вероятно, я чувствую сейчас то же, что чувствует солдат, чье сердце пробила насквозь пуля.
В колледже у меня был друг, который ничего не боялся. Гонки на мотоциклах, скалолазание, публичные речи, ночевка среди медведей, иностранные языки, полночные откровения… Не дрогнув, не моргнув глазом этот человек всегда первым брался за что угодно, был открыт всему, что могло ждать его впереди – и дальше.
Когда ему было около 30, его жена родила сына. Здоровый на первый взгляд мальчишка вдруг перестал дышать. На пятый день врачи сообщили: ребенок родился с дополнительной копией хромосомы, которая серьезно повлияла на формирование его сердца и почек. Спустя несколько недель он умер, а мой друг замкнулся в себе. Весь остаток жизни он провел, пытаясь открыться миру снова.
Двести лет назад потеря ребенка не была из ряда вон выходящим событием. В 1819 году в мире из пятерых появившихся на свет детей двое не доживали до пяти лет. Семьи были гораздо больше – в то время женщина в среднем рожала шесть раз за всю жизнь, – поэтому непросто было найти тех, кто не столкнулся бы с этим ужасным горем хотя бы один, а то и два раза. Я родилась в 1969 году, и к этому моменту число подобных случаев уменьшилось наполовину: из пяти новорожденных выживали четверо, среди них оказалась и я. Любая цифра детской смертности будет слишком велика, и все же за последние 50 лет она очевидно снизилась: сейчас в мире лишь один ребенок из двадцати пяти не доживает до своего пятого дня рождения. Семьи тоже стали меньше (в среднем женщина в наши дни рожает всего три раза в жизни), поэтому мы сталкиваемся со столь опустошающей потерей настолько редко, что для многих появление ребенка на свет никак не ассоциируется с ужасом его возможной смерти.
Конечно, в 1819 году роды были опасны не только для ребенка, но и для его матери. Из восьми моих прапрабабушек две умерли родами, а о жизни (и смерти) остальных шести в истории семьи не осталось практически никаких записей. Сто лет назад на сто родов в США приходилась одна смерть матери. С тех пор у нас появились акушерки, медсестры и врачи, а возможность пользоваться стерильными инструментами серьезно снизила риск и для матери, и для ребенка. Благодаря развитию медицинского обслуживания за период с 1930 по 1980 год в США умирала лишь одна роженица из 10 000. Снизить эту планку, увы, не удается и по сей день.
Статистика