Малахитовый лес. Никита Олегович Горшкалев
Претворяем фамильяров в жизнь, на заказ, вот уже более двадцати лет». Там, за плотной непроницаемой ширмой в тёмной подсобке, художник-фамильярист орудовал малахитовой кистью, изображая в воздухе, без холста, фамильяра. Дело кропотливое и требующее чудовищного сосредоточения. Ширма тихонечко пританцовывала, сама, кажется, боясь потревожить творца, а творец творил. Выставочные фамильяры – два левокрокота и один молодой и тихий не феликефал, не ягненок – разгуливали по залу и читали книги. Едва завидев незнакомого кинокефала с набитым зелёным шерстяным мешком, фамильяры тотчас, поддавшись своему природному любопытству, прильнули к стеклу, зашушукались через ладони. Астра с Репревом на плече, отведя взгляд и крепко стиснув губы, ускорил шаг.
Повернув направо, они прошли через двор с детской площадкой. Без детского смеха она, угнетённая и угнетающая пустотой, даже под солнцем наводила саднящую тоску: застывшие в оцепенении облезлые качели, накренившаяся, как подбитый корабль, карусель, песочница с перетёртым в детских ручонках, вылинявшим, мёртвым серовато-жёлтым песком и забытыми в нём игрушками, пожухшее бельё, сушившееся на белой верёвке, протянутой между детскими спортивными снарядами. И всё чудилось, что дома лупят на тебя свои медные зенки-окна.
Минуя двор, беглецы вышли на Шалашный проспект – тут-то Репрев, видимо, совсем упарившись под кофтой и почуяв близость дома, высунул морду из уморенного влагой рукава, увидел апельсиновый раздатчик и закричал:
– О-о-о, стоп, машина!
– Ну что ещё? – устало прохрипел Астра.
Всем было хорошо известно, до чего кинокефалы любят апельсины. Апельсины принято считать так называемым «перекусом на бегу»: в городе на каждом углу стоят столбики пневматических раздатчиков, а над ними свисают трубы. Достаточно сунуть в такой столбик сильфию, как к тебе в руки по пневмотрубе прискачет оранжевый фрукт в хрустящей однотонной, но всегда разных цветов, обёртке, в какую обычно заворачивают конфеты. Феликефалы считают, что чем больше слоёв бумаги попадётся, тем счастливее у тебя пройдёт день. Феликефалы вообще в большинстве своём верят в удачу и приметы. Хотя всем понятно, что многослойность – это всего-навсего ошибка любого массового производства. Шутка ли – за год город съедает около пяти миллионов тонн апельсинов и мандаринов! А по разбросанным по улицам шкуркам несложно определить, кого на конкретной улице живёт больше: феликефалов или кинокефалов.
Кинокефалы признавали обёртку только из чистого шёлка, объясняя это тем, что когда берёшь её в руку, твою ладонь словно поглаживает чья-то рука: они всегда исповедовали прикосновения.
До чего же кинокефалы любят апельсины! В отличие от феликефалов, которые, в свою очередь, жить не могут без мандаринов. А к мандаринам они питали слабость лишь по одной причине: их проще очистить, в особенности тем, у кого когти остры, а времени мало.
Кинокефалы гордились своей любовью к апельсинам ещё по одной причине: