Лики и люди. Александр Есентаев
не только ради любопытства, но если надо, и с целью помочь, а Санд просто отшучивался. Ему нечем было, да и не хотелось ни с кем делиться. Дим часто всматривался в него с надеждой и доброжелательностью, особенно когда кто-то из друзей упоминал что он – скиталец, но сам с расспросами не лез, соблюдая договорённость.
Внешне Санд не менялся, а внутри? Внутренних изменений тоже не было. Он пытался себя менять на глубоком уровне, чтобы хоть на капельку соответствовать качествам своего друга и пожеланиям наставника, но не получалось.
Он мечтал влюбиться по-настоящему, чтобы рядом с ним была красивая добрая подруга, даже находил кандидаток, но или они от него отворачивались как безответственного и неспособного любить парня, или он сам, представляя их будущее совместное постоянство, сомневался и не решался сделать шаг навстречу. Да, девушка ему нравилась, но любит ли он её по-настоящему, будет ли у них родство душ – в этом не было однозначности, и он решал, что не стоит распыляться на ухаживания и торопить события. Короткие пусть и нечастые удовольствия с весёлыми раскрепощёнными девушками на вечеринках его вполне устраивали.
Он пробовал серьёзно заняться изучением необиополя, но сложность терминов, математических зависимостей с множеством допущений, чтобы хоть как-то описать или притянуть к познанным законам мироздания неуловимую никакими приборами и только живым разумом «эфемерность», утомляла. Иногда на него находила непонятная хандра, и ему так хотелось тёплого участия, поддержки. Только не вечного, Плат для него – больше наставник, чем друг; и только не родителей, они любят его, но ничем не смогут помочь, к тому же он давно привык жить независимо от них. Лучше всего на эту роль подходил Дим, как самый толковый и понимающий друг. Были моменты, когда Санд ругал себя за выставленные ему условия и решительно желал их отменить, но как только взгляды друзей встречались, то желание в тот же миг исчезало. Его друг был заинтересован всем, чем жил Санд как скиталец, и этот неистребимый интерес, правда в котором было и беспокойство за друга, отталкивал. Отталкивал, потому что в нём было что-то ещё. Как не скрывай, даже не отрицай в самом себе, а Дим это ощущал и не отрицал, друг пытался с помощью скитальца проникнуть в мир, который, как он считал, скрыт от других. Дим не считал это использованием, ведь он искренен с другом, и надеялся, что Санд сам пойдёт навстречу, так будет лучше и для него и для всех. Но Санд не разделял этих мыслей, он не готов открывать «пока что не знаю что» перед пусть и очень умным добрым другом, в надежде, что авось он поможет и научит, и на молчаливое предложение – давай в тебе, скитальце, а заодно и вечных разбираться сообща, отвечал молчаливым отказом.
Никто ему не поможет, эта противоречивая, непринуждённо тяжёлая, приятно противная ноша только его и деваться некуда, надо нести. Если он бросит её, тогда что поднимет другое, на что ему хватит сил и ума?