Царица амазонок. Энн Фортье
этого украшения. Ну ладно, подумала я теперь, тогда я была просто ребенком. Но если всерьез… кому захочется быть избранной шакалом?
Но похоже, именно это и случилось: бабушкин браслет выбрал меня своей хозяйкой. Сколько бы я ни пыталась, я не могла снять его со своей руки: ни мыло, ни масло не помогали. И, увидев точно такое же украшение на скелете в саркофаге, я решила, что никак нельзя допустить, чтобы Ник увидел браслет на моем запястье и начал выстраивать некие связи. И что бы ни происходило вокруг, я все время старалась снять этот чертов браслет… Но у меня ничего не выходило.
Похоже, я столкнулась с каким-то подобием магии: стоило надеть этот браслет, и он оставался на руке навсегда. Или, может быть, моя рука опухла от жара пустыни? Но под землей, в храме, я постоянно мерзла, однако браслет снять по-прежнему не могла. Я надела браслет, поддавшись минутному порыву, а теперь вынуждена была носить его все время.
Не случилось ли то же самое и с бабулей?
Если она, например, когда-то, в далекой юности, участвовала в археологической экспедиции, трудясь над расшифровкой неведомого языка, столкнулась с неким ритуальным предметом древней культуры и не удержалась от того, чтобы припрятать его. А может быть, она просто решила примерить только что найденный в раскопе браслет и не смогла его снять… А может, просто не захотела.
Подойдя к саркофагу, я поставила фонарь на пол и в очередной раз попыталась сдвинуть каменную крышку. Но, конечно же, не смогла этого сделать. Даже Ник не мог ее сдвинуть в одиночку.
Несмотря на все эти тихие часы, проведенные здесь… совсем рядом со скелетом, я так и не успела проверить, действительно ли браслет на его руке точно такой же, как мой собственный? И вот теперь я собираюсь вернуться домой…
Странный звук, похожий на поскребывание, нарушил мои размышления. Замерев на секунду, я попыталась понять, откуда он раздается, но не смогла.
Один за другим крошечные волоски на моих руках встали дыбом от страха. С того самого дня, когда я впервые спустилась в подземный храм, меня терзали опасения, что вся эта конструкция может обрушиться прямо на меня. Но звук, который я слышала сейчас, не был похож на треск глиняных кирпичей. Он больше походил на шум от чего-то живого, как будто кто-то где-то волочил по полу тяжелый мешок.
Застыв на месте, я начала напряженно вслушиваться и наконец различила какие-то голоса. Не низкие, решительные голоса Крэйга или Ника, а тихое бормотание, постепенно заполнявшее комнату…
Слишком напуганная, чтобы оставаться на месте, в ловушке внутреннего святилища, я осторожно двинулась в сторону главного зала, делая один неуверенный шаг за другим. Я никогда не чувствовала себя вполне уютно в этом огромном помещении, со всеми его тенями и странным эхо, с его вечно разинутой черной пастью квадратного провала в полу, в котором – если верить Крэйгу – была узкая каменная лесенка, уводящая в неведомое.
Светя фонарем то в одну сторону, то в другую, я пыталась проверить, действительно