(Не) Случайная любовь. Инга Леровая
Макс.
– У меня жених в армии.
– Да брось ты. Жених не муж.
– Эвка, прекрати.
– А что, породнились бы. Жаль, у тебя брата нет.
– Подруга, ты как-то подзабыла, из какой я дыры. Будь у меня брат, он был бы деревенским увальнем.
– Думаешь городские хлыщи лучше?
– Мне никто не лучше, – соврала Лика, допивая чай и садясь за уроки. По Алексу она могла вздыхать только тайком.
– Это пока.
– Тебе бы только влюбляться. В преподавателей, – пробурчала Лика. – Садись заниматься.
– Лик, а что за медальон у тебя? Старинный какой-то. От бабушки достался? – заниматься Эве не хотелось совершенно. – Дай посмотреть.
– Это от мамы мне памятка. А кто на нем я и не знаю, – обычно Лика прятала медальон от посторонних глаз под одеждой. – Он не снимается. Как мама надела на меня его, так и ношу.
Глава пятая
В выходные Лика запланировала рвануть за новыми кроссовками и спортивным костюмом, весна скоро, но на улице ее поджидали. На лавочке у входа в общежитие сидела Настена. Наивно было надеяться, что крестная мама не учуяла дикую концентрацию событий и эмоций у названной дочки. Настена всегда каким-то уникальным способом определяла, что Лике обидно, радостно или безвыходно. Хотя Лика каждый раз верила, что пронесет. И каждый раз убеждалась, что не пронесло, не в этот раз.
В белом пуховике и заячьей шапке с длинными ушами Настена напоминала сугроб, а разноцветные варежки и шарф придавали ей вид добродушного малыша-переростка. Курносый нос и круглые глаза как черные пуговки вызывали полное доверие и желание подарить леденец на палочке. Но внешность Настены была обманчива. И лет ей хватало, почти тридцать пять, и характер стальной, и глазками-пуговками могла кого угодно смутить и загипнотизировать. Даже несговорчивую и вредную бабку Лики смогла переубедить. Что вообще немыслимое дело. Бабка у Лики кремень в кубе.
Настена возникла внезапно и неведомо откуда. В начале лета сама приехала в деревню и заявилась к ним домой. Сказала, что материна городская подруга. Объяснила, мол, долго искала и нашла, наконец-то, крестницу. Нашла и считает, что надо крестнице получить высшее образование. И называть сразу стала Ликой, а не как звали все в деревне Лушей. Бабка только Лукерью признавала. Одноклассники могли и Лушкой-подушкой обзывать.
Лика не совсем поняла, как Настена могла стать ее крестной матерью, если мама Антонина умерла вскоре после родов, но все равно обрадовалась новой родственнице. Отец и бабка отпускать в город свою Лушу-Лукерью не хотели. Лика уже и не рвалась особо, устала бороться с тяготами жизни. После окончания школы некстати занемогла бабка. Деревенского фельдшера вызвать не позволила, фельдшер только рад был, и Лика вынуждена была ухаживать за бабкой все лето. Пропустила все сроки в институт.
Пришлось доить коз, сдавать молоко, заниматься огородом и яблоками торговать на рынке. Всех радостей зимой было – почитать при свечке книжку, послушать песни по радио, да сбегать в клуб, посмотреть старый фильм. А на