Судьба драконов. Морган Райс
протянул руку и медленно опустил меч своего друга Атмэ. Он обернулся и встретился лицом к лицу с членами Серебра. Его переполняла благодарность по отношению к ним за то, что они встали на его защиту.
«Друзья мои», – объявил Кендрик. – «Я благодарен вам за защиту и уверяю вас, что это было не зря. Все вы хорошо знаете меня и знаете, что я не имею никакого отношения к смерти своего отца, нашего бывшего короля. И когда я найду его настоящего убийцу, которого я подозреваю, исходя из природы этих приказов, я отомщу ему первым. Меня обвинили ложно. Тем не менее, я не хочу стать причиной гражданской войны. Поэтому, пожалуйста, опустите свое оружие. Я позволю им мирно увести меня, поскольку члены Кольца никогда не должны бороться друг с другом. Если справедливость существует, правда восторжествует и я быстро к вам вернусь».
Члены Серебра медленно и неохотно сложили свое оружие, когда Кендрик повернулся к Дарлоку. Он вышел вперед и подошел к двери вместе с Дарлоком в окружении королевской стражи. Кендрик шел в центре – гордо, прямо. Дарлок не попытался заковать его в цепи – возможно, из уважения, может быть, от страха, а может быть, Дарлок знал, что тот был невиновен. Кендрик позволит отвести себя в новую тюрьму. Но он не сдастся так легко. Он сумеет очистить свое имя, выбраться из темницы и уничтожить убийцу своего отца. Даже если им окажется его собственный брат.
Глава третья
Гвендолин и Годфри находились в недрах замка, глядя на трясущегося и скручивающего руки Штеффена. Это был странный тип – не только из-за своего уродства, скрученной спины и горба, но также потому, что, казалось, его переполняла нервная энергетика. Его глаза то и дело бегали, он заламывал руки, словно его мучило чувство вины. Он раскачивался на том месте, где стоял, переминаясь с ноги на ногу, мямля что-то себе под нос глубоким голосом. Гвен подумала, что все эти годы пребывания в недрах замках, все эти годы изоляции превратили его в странное создание.
Гвен с нетерпением ждала, когда он, наконец, заговорит и расскажет, что случилось с ее отцом. Но когда секунды превращались в минуты, со лба Штеффена стекал пот, а сам он начал раскачиваться еще сильнее, ничего не происходило. По-прежнему в воздухе висела мертвая тишина, которую нарушало только его бормотание.
Гвен и сама начала потеть здесь – из-за близко ревущего огня в котлах в этот летний день. Она хотела покончить с этим и покинуть это место, чтобы больше никогда сюда не возвращаться. Девушка тщательно рассматривала Штеффена, пытаясь разгадать выражение его лица и понять, о чем он думает. Он пообещал им что-то рассказать, но сейчас хранил молчание. Казалось, что горбун передумал. Было ясно, что он напуган – ему было что скрывать.
Наконец, Штеффен прокашлялся.
«Должен признать, что в ту ночь что-то упало в желоб», – начал он, глядя куда-то в пол, избегая встречаться с ними глазами. – «Но я не уверен в том, что это было. Предмет был металлический. Той ночью мы опорожнили горшок, и я услышал, как что-то упало в реку. Что-то другое. Поэтому», –