Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура. Барбара Такман
наделен доблестью Гектора, великодушием Ахиллеса, терпимостью Тита, красноречием Нестора и рассудительностью Одиссея, что он был ровней Александру Македонскому и не уступал Роланду. Но более поздние историки обычно склонны рисовать его бессовестным и безжалостным злодеем. Скорее всего, он был не слишком приятным или привлекательным человеком, впрочем, никого из Плантагенетов нельзя назвать таковым. Но он, несомненно, был великим воином и великим полководцем. А еще он обладал качеством, без которого все остальное в полководце не в счет: твердой решимостью победить. Этому приносилось в жертву все – милосердие, умеренность, такт. Алчность, приводящая в такой ужас его критиков, была не просто жадностью: это была алчность квартирмейстера, которому нужно обеспечивать армию. Убийство пленных было не просто проявлением жестокости, а намеренным напоминанием Саладину о необходимости придерживаться условий, на которые он согласился, и его великий противник понял и отнесся к его поступку с уважением. По сути, английский король был единственным франком, которого хоть сколько-нибудь уважал Саладин, который однажды сказал: «Если мне суждено будет потерять Святую землю, я предпочел бы, чтобы она досталась Мелеку Рику, а не кому-то другому».
Однако Ричард Львиное Сердце не взял Иерусалим. Почему? Забившиеся цистерны для воды и нехватка воды, жара и болезни, трудности снабжения армии продовольствием и фуражом, адаптации тактики, применяемой на плодородных равнинах Франции, к враждебным холмам и пустыням Палестины – со всем этим европейцы сталкивались в Первом крестовом. Однако им не приходилось иметь дела с тем, с чем, а точнее с кем, столкнулся Ричард, – с великим генералом во главе вражеской армии. Саладин был на своей территории, он мог призвать войска изо всех областей вокруг Палестины, и сам он не был ослаблен врагами в тылу. Но на самом деле к поражению Ричарда привела разобщенность интересов его собственных союзников, главной заботой которых было взаимное соперничество. Конрад, маркиз Тирский, перешел на сторону врага. Филипп Август отбыл домой – то ли потому, что не мог больше находиться в тени Ричарда, то ли потому, что изначально намеревался вернуться в Европу раньше и захватить владения Ричарда во Франции. Его уход нельзя было считать безусловной потерей, поскольку, как сказал брат Саладина: «Ричарду мешал французский король, как кошке, к хвосту которой привязали молот»32.
Пятнадцать месяцев с падения Акры в июле 1191 г. и до отъезда Ричарда в октябре 1192 г. прошли в попытках продвинуться, отражая постоянные набеги противника, вдоль побережья к Яффе, плацдарму, с которого можно было бы выступить на Иерусалим, а также в передышках на переговоры, побочной кампании против Аскалона и Дарума и двух бесплодных попытках взять Святой Город на холмах.
Марш на юг из Акры по старой римской дороге вдоль побережья требовал постоянно подходить к местам, где мог причалить флот. Ричард тщательно спланировал этот поход. Пять основных сил армии, куда входили тамплиеры,