Без грима. Анна Зимова
лицо когтистой лапой, мешала сосредоточиться. Ему казалось, что каждый момент он может потерять сознание.
– Сделайте ему укол обезболивающего, – попросил голос, и через секунду он почувствовал укол в сгибе у локтя.
Инъекция подействовала на него сразу и немного уменьшила боль. Но главное – она принесла ему относительное спокойствие, немного притупила страх. Он прекрасно помнил, как произошло столкновение, но его воспоминаниям не хватало выпуклости, объема. Они почему-то не имели эмоциональной окраски. Несчастье, случившееся с ним, сейчас виделось ему схематично и состояло лишь из одной причинно-следственной связи – они ехали к Майе на его «Мерседесе» и врезались в черный автомобиль.
Он понимал, что должен переживать из-за смерти Майи и из-за того, что сам пострадал в огне, но почему-то не мог полностью сконцентрироваться на своем несчастье. Мысли ускользали, не задерживаясь в голове. Он не испытывал паники. Скорее, его чувства можно было назвать легким недоумением. То, что с ним произошло, было ужасно, но непостижимым образом не беспокоило его. Он как будто застрял между сном и явью, не имея возможности перейти окончательно ни в одно из этих состояний. Теперь, помимо боли, он чувствовал еще и смертельную, всепоглощающую слабость. Его тело было абсолютно бессильным, неспособным даже на малейшее движение. Он очень устал. Сейчас он в полной мере понимал, насколько измотан. Эта усталость не была утомлением после перенесенного болевого шока – она накопилась за всю его жизнь и сейчас полноправно овладела им. Ему казалось, что его немного покачивает вместе с кроватью.
Он смежил веки. У вставшей перед глазами темноты был оттенок Майиного загара. От частого посещения соляриев Майя была очень смуглой – насыщенный, темно-персиковый тон ее кожи сгущался в ложбинке на груди практически до черного цвета, и из-за этого ее, в общем-то, небольшие выпуклости выглядели очень вызывающе. То, что Майя, как и он, была несвободна, не помешало их роману. Связь с ней совершенно не была ему в тягость – Майя никогда не позволила бы себе устроить скандал по поводу того, достаточно ли сильно он ее любит. Она вообще на все в этой жизни смотрела легко, и потому в ее обществе он всегда чувствовал себя весело и непринужденно. Они встречались почти три месяца, и за это время он не пожалел об их романе ни разу.
Он увидел ее впервые в тот день, когда ему сообщили, что он будет играть в «Слуге двух господ». Она сидела в театральном буфете за столиком одна и, слегка раскачиваясь на стуле, разговаривала с кем-то по телефону. Первое, что врезалось ему в память – открытые выше колена, загорелые до кофейного цвета ноги. Потом – подол ярко-синего платья с искрой. Он не успел еще толком разобраться – худа эта женщина или упитана, привлекательна или некрасива, и какого цвета у нее волосы, но почему-то сразу же подумал, что она станет его любовницей. Он как будто вычислил ее среди прочих, распознал по неуловимому, лишь ему одному известному запаху и теперь созерцал с удовлетворением победителя, получившего свой трофей. Вот она рассмеялась, и в воздухе рассыпался звон хрустальных колокольчиков. Кося на него удлиненным