Держись от них подальше. Часть первая. Анна Олеговна Ванина
добавил он. – Во-вторых, при жизни Фёдор отказывал в написании своего портрета. Критики и исследователи сравнивали этот рисунок… – Павел положил на стол перед Николаем Петровичем копию рисунка неизвестного художника, сделанного углем на второй день после смерти старца, двадцать второго января одна тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года. Заметив сомнение во взгляде друга, продолжил: – Смотри, они сравнивали этот рисунок с парадным портретом Императора.
Недоверие в глазах Николая Петровича осталось прежним.
– Парадный портрет Императора с разницей почти в сорок лет! Любого баловня судьбы, переодень в тряпье и отправь жить в деревню, в Сибирь. Думаешь, узнают его через сорок лет? – с досадой произнес Павел и замолчал, огорченный откровенным непониманием со стороны друга. Помолчал, ожидая возражений на свои слова. Заметив, как Николай Петрович задумался, настойчиво продолжил:
– В-третьих, остались записи свидетелей, опознавших Александра Первого в старце Федоре Кузьмиче. Например, казак Березин, долгое время служил в Петербурге. В Федоре Кузьмиче он опознал покойного императора. Местный священник Иоанн Александровский, сосланный в Сибирь из Петербурга, также опознал в старце царя и утверждал, что не мог ошибиться. Он неоднократно видел Александра Первого в столице. Другие свидетели упоминали наличие связей Старца в петербургском обществе. Они сообщали: “Старец общался с епископом Афанасием (Соколовым) на французском языке”. Есть еще и в-пятых, и в-десятых.
Обычно непробиваемый Павел начинал беспокоиться. Его раздражала невозмутимость на лице Николая Петровича. Ведь именно Орел Николай Петрович продолжил поиски Символа Жизни после гибели отца. Павел считал свою работу безупречной. Он знал: косвенные доказательства ведут к очевидным фактам. В ответ же лишь хладнокровие и отстраненность друга. Не сдаваясь Павел продолжил:
– Ряд исследователей сообщает об обширной переписке, которую вел Федор Кузьмич. В числе его корреспондентов называют барона Дмитрия Остен-Сакена. В его имении, в Прилуках в Киевской губернии, долгое время хранились письма старца. Но потом они бесследно исчезли. Также сообщается о переписке Федора Кузьмича с императором Николаем Первым. Она велась с помощью шифра…
– Достаточно. Твои успехи меня радуют. Верю, ты успел одолеть и запомнить весь архив, но… – Николай Петрович сделал неопределенный жест рукой.
– М-да, и неверие для кого-то святое чувство, – покачав головой, тихо произнес Павел. – Подозреваю, для тебя в этой истории нет авторитетов. Но Анатолия Федоровича ты же уважаешь как специалиста?
Николай Петрович вопрошающе поднял брови. Взгляд его сделался недоверчивым и подозрительным.
– Существует категорическое заключение юриста Анатолия Федоровича Кони. – Павел достал очередной лист из папки. – Вот, в его документах: “Письма императора и записки странника писаны рукой одного и того же человека”. Неужели забыл?
Николай Петрович взял в руки копию документа. Пробежал взглядом