Цунами. Александр Гофштейн
четырёх вяленых лещей. Рыбу завернули в цветастый рекламный плакат и засунули вместе с двумя пустыми пластиковыми двухлитровками от «Кока-колы» в рюкзачок, выделенный хозяином для неотложных нужд коллектива. Выбежали в темноту и помчались к благословенному источнику, тропу к которому Гриша знал наизусть.
Толпа на Будённовском накатывала на подходящие к остановке автобусы, как морской прибой. Рыбаков, Гриша и я с пивом и рыбой покорно отдались этой волне и, втиснутые в переполненный автобус, оцепенели, спрессованные телами жителей гостеприимных Ворот Кавказа. Лавсановым бутылкам нипочём даже льдины, раздавившие легендарный «Челюскин». Вяленый лещ молчал – дави его, не дави! Но, как выдерживали хрупкие человеческие оболочки жуткие нагрузки, которые обрушивались на них, когда автобус тормозил у очередной остановки, не пойму никогда.
Вручив хозяйкам четыре пачки пельменей и блок с черничным йогуртом, Гриша что-то пошептал Зойке на ухо, и та, согласно кивнув, исчезла на кухне. Через секунду Зойка принесла высокие стаканы. Гриша отдал лещей на растерзание мне и Рыбакову, а сам виртуозно наполнил стаканы пивом, практически до края и без пены. Рыбаков развернул обёртку и расстелил плакат на своём столике, сдвинув в сторону книги. На плакате завлекательного вида девушка призывала отдохнуть на курортах Чёрного моря. На фоне высокого скалистого берега разбивались живописные волны. Девушка отводила с лица мокрые волосы и демонстрировала ослепительную улыбку.
Пиво было просто замечательным. Штаб заседал в каморке Анатолия Михайловича в полном составе. Соблюдалась даже архитектурная субординация: патриций Рыбаков возвышался на трибуне, то есть на стуле. Среднее сословие изображал в бенуаре Гриша, восседая на пуфике. В партере – значит, на коврике – вольно расположился плебс. То есть ваш покорный слуга.
После наших с Гришей обстоятельных докладов слово взял Рыбаков:
– Сегодня у меня была возможность познакомиться с материалами, поступившими из Москвы. Два дня они просто пролежали на столе у генерала, – Анатолий Михайлович вздохнул. – Сложность проведения научных изысканий и профилактических мероприятий, как мне кажется, заключается не в технических проблемах. Я предвижу трудности при взаимодействии всех составляющих. Налицо кардинальная разница целей и интересов. МЧС принимает на себя основной удар со стороны Правительства и Думы, поднимая вопрос до государственного уровня. МЧС понесёт основную долю ответственности и в случае, если прогноз сбудется. Российская академия наук выступает при любом раскладе в роли конституционного суда. Она над схваткой. ФСБ плавно, по мере развития событий перемещается на другую сторону баррикады: не смейте говорить об этом вслух – чревато волнениями в массах. А потом: мы же предупреждали. МВД наши хлопоты и подавно не нужны.
Тут всегда можно заявить: мы солдаты. Действуем по приказу. Дайте приказ – мы тогда и руками, и ногами за! Ещё хуже, если противостояние примет активные формы. Тогда вынимать палки из колёс