Угол атаки. Мария Воронова
что не все так просто и явно не обошлось без настоящего волшебства. Монашка была щупленькой остроносой женщиной, рыженькой, судя по одинокому локону, выбившемуся из-под тяжелой черной косынки, плотно охватывающей лицо. Ян вспомнил, что церковная одежда, кажется, называется облачением. А вот сумка у монахини оказалась самая прозаическая, синий параллелепипед из кожзама с белой оторочкой и белой же символикой Олимпиады-80 на боку, которая, впрочем, так стерлась от времени, что едва угадывалась. У него тоже была такая сумка, только коричневая и сохранилась гораздо лучше, потому что с формой носить ее было нельзя. «Ну да, я же в военную академию поступил, а не в монастырь», – подумал Ян и сам не понял, улыбнулся или поморщился. Впрочем, все неудобные мысли тотчас вылетели из головы при виде новых пассажиров. В очередь встали три женщины – старушка, дама средних лет и девушка, от красоты которой у Яна захватило дух. Такая она была глазастенькая, с носиком и ладной фигуркой, что Ян очень нескоро поглядел на ее спутниц. Он старался не пялиться ни на саму девушку, ни на старушку, совершенно очевидно, родную бабушку, и на среднюю, промежуточную женщину тоже старался не смотреть. Она была немножко другая, покрупнее и совсем некрасивая, и Ян сначала даже решил, что она не родственница, но женщина, поймав его взгляд, слегка улыбнулась, и фамильное сходство проявилось совершенно отчетливо. Девушка тоже бросила на него взгляд из-под длинных пушистых ресниц, и Ян приосанился, попытавшись изобразить равнодушного покорителя женских сердец, а сам помолился, чтобы девушка летела одна и в соседнем с ним кресле. Впрочем, он успеет подкатить и после посадки, главное, не потерять ее из виду. Отвезти в такси, куда ей надо, ну а если девушку встречают, то взять телефончик – дело трех минут.
Хмурая эстонка на регистрации работала быстро, и Ян всего пару раз успел перемигнуться с девушкой, как оказался в темном зале со смешным названием «накопитель».
Возле двустворчатых стеклянных дверей стоял львовский автобус, с мордой короткой и печальной, как у пекинеса, и прогревал мотор, готовясь везти пассажиров к самолету.
Подошла сотрудница аэропорта, держа за руку давешнего парнишку, рядом с которым Ян пялился на летное поле. Внимательно оглядев пассажиров, стюардесса остановила свой выбор на монашке, подошла к ней и сказала, что мальчик летит один и в Москве экипаж сдаст его с рук на руки матери, но во время полета хотелось бы, чтобы за ним приглядел кто-то из пассажиров.
Монашка с улыбкой кивнула, показав крупные выпирающие зубы, а Яну стало немного обидно. Не то чтобы он хотел возиться с ребенком, но все же почему на роль ответственного взрослого выбрали служительницу культа, погрязшую во мраке предрассудков, а не, например, молодого военного врача? Без пяти минут аспиранта кафедры хирургии, между прочим.
Вспомнив об этом, Ян блаженно зажмурился. Завтра же мировой мужик Григорий Семенович позвонит куда надо, и колесо