Рассвет языка. Путь от обезьяньей болтовни к человеческому слову. История о том, как мы начали говорить. Сверкер Йоханссон
благодаря идее «благородного дикаря»[3], отдал дань этой животрепещущей теме. В полемике с Кондильяком Руссо высказал мысль, что, общаясь между собой, «благородные дикари» использовали как жесты, так и звуки. Жестами они выражали смысл высказывания, а звуками – эмоции. Впоследствии ритуалы и песнопения сыграли ключевую роль в трансформации звуков и жестов в настоящий язык.
Еще один представитель того славного поколения шотландец Джеймс Бернет, лорд Монбоддо, может быть с полным правом назван лингвистом, а не просто философом, размышляющим на досуге на тему языка. Так или иначе, Монбоддо можно причислить к тем, кто заложил основы современной сравнительной и исторической лингвистики. Пытаясь проследить историю разных языков и их родство, Монбоддо не мог обойти стороной вопрос о происхождении языка как такового. Он сделал упор на социальную функцию языка и поставил во главу угла имитацию, то есть умение подражать. Интересно, что на эту и некоторые другие идеи его вдохновили наблюдения за общением орангутанов в неволе. До рождения Дарвина оставалось несколько десятилетий, и было далеко не очевидно, что происхождение языка следует связывать с эволюцией человека как биологического вида и обезьяны имеют к этому самое прямое отношение. Но Монбоддо мыслил в этом направлении, даже если эволюционные идеи и не получили у него должного оформления.
Следующим ученым XVIII века, занимавшимся проблемой происхождения языка, был Иоганн Готфрид Гердер, которого принято называть немецким философом, хотя Германии как таковой в то время не существовало[4] и родной город Гердера Моронг находился в Польше. Будучи дружен с Гёте, Гердер внес свой вклад в укрепление национального самосознания немцев, но в политике был скорее радикалом, чем консерватором, и поддерживал Французскую революцию.
Наиболее заметный след Гердер оставил в литературоведении, однако в 1772 году опубликовал целую книгу о происхождении языка. В ней он рассуждает о так называемом естественном языке – всех тех звуках, которые используют животные и люди для выражения своих чувств: криков боли, желания и так далее.
Но истоки человеческого языка Гердер видит совсем в другом. Не в «естественном языке», а в том, что отличает нас от животных и объясняет, почему у нас есть полноценный язык, а у них – только «естественный». Идеи Гердера на этот счет интересны и имеют параллели в современных теориях эволюции человека.
Всех животных, кроме человека, Гердер считал более или менее специализированными, то есть подверженными специфическим инстинктам, которые рассчитаны на добычу определенной пищи. Именно специфичность в отношении пищи ограничивает животных, но человек в этом отношении универсал. Он не раб инстинктов и способен рассуждать, ориентируясь в новых ситуациях, и находить оригинальные решения. И в этом, согласно Гедеру, ключ к проблеме языка. В нашей потребности коммуницировать за пределами того, что дано в инстинктах.
Благодаря
«Благородный дикарь» (
В это период Германия еще входила в состав и была ядром Священной Римской империи германской нации (962–1806) – надгосударственного союза итальянских, немецких, франкских и западнославянских государств и народов. –