Анатомия предательства, или Четыре жизни Константинова. Геннадий Русланович Хоминский
заниматься шпионажем, подрывая оборону своей Родины! – он попытался вскочить, но полка, находящаяся сверху, не позволила этого сделать.
– Браво, Юра! Сколько пафоса в вашем спиче. Вы настоящий коммунист. Только давайте рассуждать по-другому. Вы говорите об обороне Вашей Родины, а при этом разрабатываете оружие, предназначенное исключительно для нападения и уничтожения людей. Или я не прав?
– Конечно нет. Вернее, правы, что это наступательное вооружение, но предназначено оно для сдерживания вероятного противника, – не очень уверенно начал говорить Константинов.
– Какие вы всё-таки странные люди. Кругом, в каждом видите противника. Скажите, ну какой я Вам противник? Мы, можно сказать, с тобой друзья. Да и занимаемся одними и теми же вопросами. Только на самом деле это мы должны бояться вас. Чего греха таить, по многим видам вооружения вы опережаете нас. И мы вынуждены постоянно догонять, чтобы не стать слабее.
– Да о чём Вы говорите, Владимир Петрович? Ты не забыл, кто сделал атомную бомбу? Это вы вынудили нас ввязаться в гонку вооружения! – выкрикнул Константинов и ударил ладонью по столу.
– Юра, успокойся, а то ты сейчас на меня с кулаками бросишься. Да, была бомба. Но вы быстренько ликвидировали отставание и сделали не только атомную, но и водородную бомбу. Разогнавшись в этой, как ты сказал, гонке вооружения, вы не можете остановиться, и нам становится страшно.
– Советский Союз миролюбивое государство, и всё, что мы создаём, нацелено исключительно на поддержание мира, – уже спокойнее ответил Константинов.
– Отлично, Юра. Давай за это выпьем. За мир во всём мире, как пишут на ваших плакатах, – и он наполнил рюмки коньяком.
Константинов выпил первым, не чокаясь с Владимиром Петровичем. Тот налил ещё и Константинов снова выпил. Владимир Петрович поднялся и пересел на полку рядом с Константиновым.
– Юра, представь себе, что мы дикари и живём по соседству. И тебе кажется, что трава на моём лугу зеленее и вода в моей речке чище. То же самое думаю и я, о твоих лугах и речке. Тебе очень хочется захватить мои луга и мою речку, но ты боишься. Потому что у меня, так же как и у тебя, есть дубина. И ты знаешь, что получишь её по башке, если сунешься ко мне. Но потом ты нашёл дубину подлиннее и перестал меня бояться. Я, узнав об этом, тоже ищу себе такую же длинную дубину, чтобы ты не полез ко мне. А потом ты находишь автомат и перестаёшь совсем меня бояться, и хочешь уничтожить моё племя, чтобы захватить мои луга и мою речку. Что остаётся делать мне? Тоже искать автомат, может, это отрезвит тебя. Но что будет дальше? В один прекрасный момент ты не выдержишь и начнёшь стрелять по мне, а я по тебе. И перебьём все друг друга до единого, – Владимир Петрович замолчал и сидел, положив руки на коленях.
– Владимир Петрович, ты утрируешь, – попытался возразить Константинов.
– Да, я утрирую, я гиперболизирую, но это рано или поздно произойдёт. И от нас с тобой зависит, будет человечество развиваться дальше или сгорит в адском пламени, – повышая голос ответил Владимир