Переходный возраст. Анна Старобинец
из забытого сна – неприятно шевельнулось в ней и тут же исчезло.
– Постой здесь немного, ладно? – сказал Леша. – Мне надо… отойти.
Он отошел за деревья – как можно дальше, чтобы она его не видела, – остановился напротив мощного полузасохшего тополя и приспустил джинсы. Подождал немного, пока пропадет эрекция, и прицелился в ствол.
Из-за птичьих криков или из-за собственного журчания он не сразу услышал шаги у себя за спиной. Когда услышал (зачем она за мной пошла? неужели нельзя подождать, пока человек в туалет сходит?), принялся судорожно застегивать ширинку, но молнию заело. И пока Леша раздраженно дергал ее туда-сюда, ему на плечо легла рука, тяжелая и грубая. Не ее рука…
Все еще теребя пальцами расстегнутую ширинку, он повернулся и увидел перед собой Максима.
– Ты помнишь, что я обещал? – шепотом спросил Максим.
– Что… когда? – тоже почему-то шепотом отозвался Леша.
– В четвертом классе. Что я обещал с тобой сделать в четвертом классе.
Леша оставил в покое ширинку, посмотрел Максиму в глаза и только тогда по-настоящему испугался. У Максима были зрачки разного размера. Один колючей маленькой точкой чернел в центре голубого круга. Другой, игнорируя яркое августовское солнце, расползся во всю ширину и был словно обведен тонким голубым фломастером.
«Это значит, у него что-то с мозгом, – подумал Леша и почувствовал, что пот холодными ручейками потек по его спине и животу, – возможно, опухоль… где-то я про такое читал…»
«Дорогая мама. Мы с Лешей уехали путешествовать. Мы давно это решили, но я боялась тебе сказать, потому что ты бы рассердилась из-за института. Не волнуйся – когда мы вернемся (наверное, через год), я сразу пойду учиться. Пожалуйста, не ищи меня. Целую, Вика».
Записка – грязный листочек, весь в каких-то пятнах и подтеках – была прицеплена к дверце холодильника магнитным огурцом. Мать сняла ее, перечитала несколько раз. Почерк дочери – немного торопливый и нервный, – но точно ее. Что она, спятила? Путешествовать?
Она нашла Лешин телефон, позвонила. Ольга Константиновна, Лешина мать, сказала, что ее сын тоже куда-то делся.
– Нет, записки не оставил, – сказала она.
Помолчали.
– Ему бы никогда не пришло в голову… Только вашей дочери могло прийти в голову… – Ольга Константиновна жалобно всхлипнула и повесила трубку.
Конечно, она искала. Все время искала. Аэропорты. Вокзалы. Автобусные станции. Таможни. Списки пассажиров. Фотографии в газете.
Гостиницы. Больницы. Морги. Международный розыск. Милиция. Частные детективы. Гадалки. Они пропали в августе – сейчас уже апрель. Ничего.
А четырнадцатого апреля исчез Максим. Он ушел куда-то под вечер и уже сутки отсутствовал.
Мать решила, что подождет еще пару часов, а потом позвонит в милицию. Поплелась на кухню. Посидела немного над чаем. Отпила пару глотков, остальное вылила. Потом подошла к зеркалу, посмотрела на свое иссохшее, криво зачеркнутое морщинами лицо. «Я стала похожа на мумию, –