Две стороны стекла. Александра Николаевна Турлякова
показался лагерь, чёрт, самый настоящий рыцарский военный лагерь. Меня протащили через него к раскинутому шатру. В свете горящего рядом костра я заметил несколько воинов охраны, лошадей у временной коновязи. Ну, отсюда мне точно смыться не удастся. Что за день? Дурдом какой-то… То, что я сегодня сидел на лекции по философии, а потом бегал от придурков-националистов, казалось мне из другой жизни. Да что же это происходит?
Меня втолкнули в шатёр. Тот, главный рыцарь, заговорил первым, я стоял в стороне. Тодор крепко держал меня за плечи, благо – руки мне развязали.
– Милорд, мы поймали лазутчика… Был один в наших землях. Кто такой и что делает здесь, говорить отказывается… Привезли сюда.
– Где он? Покажите-ка…
Меня вытолкнули вперёд. Я смотрел на этого их милорда прямо. Он был человеком средних лет, уже за сорок, седой, высокий и хорошо сложенный. Как профессор с кафедры всемирной истории, спроси, и он всё знает. Он показался мне умным, умнее этих рыцарей, что меня поймали. Он и меня рассматривал внимательно сверху донизу, от такого взгляда ничто не ускользнёт. Да, одет я не по-вашему, что уж там смотреть так пристально, вряд ли вы тут видели кроссовки и толстовки с «молнией».
– Я – не лазутчик, – говорю первым, – никакого графа Лоранд я не знаю. Я просто шёл, и ваши люди напали на меня…
Но человек этот поднял руку, останавливая меня, видно, он не привык, что с ним заговаривают первым.
– Куда ты шёл? – спросил сам.
А куда я, спрашивается, шёл? Хотел найти людей, поговорить… Ну вот, нашёл, только разговор у нас всё как-то не клеится. Я пожал плечами, не зная, что сказать, старался, чтобы жест этот получился естественным.
– По дороге… – отвечаю.
– Я не спрашиваю, по чему ты шёл, я спрашиваю, куда ты шёл? Куда ты направлялся? Цель твоя – какая?
– Да не всё ли равно! Какая разница – куда?
Милорд этот помолчал, глядя на меня. По дороге сюда капюшон толстовки съехал с моей головы, и я понял, что даже причёска моя не по их моде. Здесь все по-военному, коротко стриженные, а я… Вдруг барон этот взял меня за подбородок, больно впился пальцами до костей, покрутил туда-сюда, рассматривая моё лицо. Нахмурился.
– Где это он покарябался? По каким кустам вы его ловили?
– Он такой и был, милорд.
Конечно, это я продирался через кусты малины в темноте у того треклятого старого дома, здесь таких высоких и колючих кустов я не встречал ещё. Я дёрнулся, пытаясь освободиться от руки барона, зло шепнул ему:
– Мне больно…
Но он меня не отпускал, всё рассматривал внимательным взглядом, будто мы с ним могли когда-то встречаться. Это вряд ли, но мне стало как-то не по себе.
– Что-то как будто знакомое, – задумчиво протянул барон сам себе и только тогда отпустил меня. Перевёл взгляд на мою одежду. Спросил: – Ты – свидетель?
– Чего? – не понял я вопроса.
Барон удивлённо поднял седые брови, будто я брякнул какую-то тупость, нахмурился.
– Он что, совсем? – Покрутил ладонью у головы таким жестом, как показывают и