Наваждение. Лучшая фантастика – 2022. Марина и Сергей Дяченко
он, напугав внучку. – При чем тут «американцы – не американцы»? Это космос! Он выше политики, всегда был и всегда будет! Почему я выбрал «Фортитьюд»? Ты мне скажи – ты хочешь, чтобы мы на Титан полетели? Не лично мы с тобой, нам вряд ли предстоит снова вместе работать. Да и космос мне теперь закрыт навсегда, мне свой век в инструкторах доживать в лучшем случае… Но и не делай вида, что ты не понял вопроса.
Чуть потупившись, Сергеенко уклончиво мотнул головой.
– Так вот, мне предстоял сложный выбор, и я его сделал! – не унимался Артемьев. – Пойми, что, когда космонавт отправляется на МКС, не важно, с каким заданием, – он отрабатывает не приземленную задачу. Он отрабатывает глобальную – быть выше и дальше. Образец живой бактерии, возможно, умирающей, а то и последней на планете, – шанс человечества найти ответы на кучу вопросов. Успех той американской миссии – это успех всего мира. Наш успех, Витя! Если бы «Фортитьюд» разбился, мир мог бы забыть про Титан навсегда или больше ничего там не найти. Да и никто бы туда живьем уже не полетел. Десять лет в одну сторону и столько же обратно – должна быть достойная причина. Жизнь на Титане – как раз такая из них. И сейчас у нас, у всего мира, есть шанс.
– Шанс на что? Проторчать в дублерах, глядя, как мир движется вперед? Ждать, пока «Юйту-3» отыщет остатки «Лунарушки» и перевезет в Пекин?
– Можешь застрять в дублерах, твое право. Можешь подать в отставку. А можешь остаться и развивать свое так, как ты умеешь! Витя, не делай вид, будто ты получил Героя России ни за что. Ты это заслужил. Удаленное управление планетоходом в реальном времени – это, по-твоему, несерьезно? Да еще таким, который может в режиме живой связи, просто из камней, собрать базу за десять лет до того как туда прибудут первые колонисты. Перепрошивка чужого модуля с практически несовместимой платформой! Перехват инопланетного аппарата! Совместный контроль флотилии из двух и более космоединиц самоходной техники, находящихся в разных точках Солнечной системы! Прорывное раскрытие потенциала плазменных кристаллов, которые только ленивый прикрыть не пытался. Мне ли тебе объяснять, что это значит для военных, для научных центров, для притока денег в нашу издерганную отрасль? Витя, да ты поднял Родину так, как сотня патентов не способна. Как не могут триллионы рублей. Тебе ли жаловаться? Или ты славы хотел?
– Николай Петрович, – тихо произнес Сергеенко, и сердце Артемьева отдалось болью. Давно так сидящий перед ним космонавт его не называл. Со времен первой учебки.
– Что, Витя? – сказал он.
Сергеенко поднял глаза, в которых застыли недостижимые звезды.
– Вы мне тогда сказали, что космос воплощает мечты, – проговорил он.
Одинокая слезинка прокатилась по гладко выбритой щеке Артемьева, и он, поспешно вытащив платок, промокнул ее. Привычка экономить каждую каплю воды, чтоб ей пусто было.
– Да, сказал, – подтвердил он с дрожащим подбородком. – Но не говорил, что это будут наши мечты.
Молодой специалист моргнул, и звезды превратились в черные дыры.
– Увидимся