Школа жизни. Начало. Часть 2. Злата Федосеева
энергетического исступления.
После таких рандеву Сокар подолгу приходил в себя. И вот однажды, полностью восстановившись после очередного энергетического всплеска, он заметил, что его сады изменили размер и форму, а работа над когда-то посетившей его идеей происходит сама собой, будто и вовсе без его участия. Это наблюдение его ошеломило. Он понял, что запущенные им процессы, даже если он очень захочет их отменить, отменить уже будет невозможно. Все эти путешествия в собственных мыслях создали несколько первых векторов реальности с собственными сценариями. А вся окружающая его пустота превратилась во вселенную, которая начала заполняться новыми энергиями, идущими от него, как от источника, при этом доселе ему не ведомыми. Все вокруг приобрело новый замысел.
Понимание сего привело его в дикий восторг и стало мощным стимулятором, заставившим начать трудиться еще усерднее. Никому не ведомо, как долго шли работы. Шли себе и шли, да и кому какая забота, сколько именно. Это уже не имело никакого значения. Ведь создание реальности происходило исключительно в мыслях Сокара. Он творил, и все вокруг менялось, как и он сам, кроме одного – он неустанно, всегда и везде, думал о своем истинном «я».
Когда она родилась, ей дали имя Сехмет. Он был рядом. Он всегда был подле нее. И когда пришло время стать ее избранником, никто этому не препятствовал, подразумевая это как должное. Странно, но они были полной противоположностью друг друга при стопроцентной гармоничности. Эти двое были частью одного целого. Никому даже было невдомек, что может быть по-другому. Конечно же, создав свой собственный мир, заполнив и оживив его, вдохнув в него жизнь и заставив всю эту сложнейшую, непостижимую, созданную только им конструкцию работать, развиваться, расширяться, меняться и заполняться, и это при условии, что все это автоматически, он сохранил в тайне от всех и вся внутри этого быстрорастущего мира скрытое ото всех место, в котором по-прежнему не существовало времени и изначальная тьма оставалась неизменной, лишь с той единственной разницей, что только из его мира можно было попасть в любую реальность любой точки времени в векторном срезе теперь уже огромной вселенной.
Он, как и прежде, был единственным, кому всецело подчинялось время, ведь он и был то самое время внутри его мысли. Разве могло быть по-другому? Без этого не было бы порядка. Ведь из хаоса вышел порядок, и в хаос он уйдет, правда, заполненный пустотой. Иначе было бы невозможно осуществлять контроль, фиксировать все события, изменения и все движение в целом, структурируя и бережно все архивируя в хрониках. Даже высшим первым внутри иерархии был недоступен и неподвластен сей вектор. Исключений не было. Лишь Сокар решал, кто может войти в его дверь, позволяющую проникнуть в безвременье. Об этом мечтали все, все искали это место, понимая, что это безграничная власть, дающая неимоверное количество свобод и возможность переписать любой ход времени, хоть это и не так.
Именно туда он унес свою Сехем, знал, что ее потребность в нем столь же безгранична,