Талант марионетки. Кэрри Гринберг
людям впереди – просто по-приятельски, хотя среди них был и первый секретарь министерства культуры Франции, и генерал Вейган, и мсье Робино, и другие не менее значительные господа. Он перекинулся с ними несколькими вежливыми фразами, поцеловал руки их дамам и помахал кому-то вдали. Жюли еще не видела режиссера в таком хорошем настроении: на репетициях он обыкновенно кричал, сердился или сурово молчал, лишь изредка одобрительно кивая, сейчас же улыбался и охотно беседовал с журналистами.
– Прекрасный спектакль! Как жаль, что мы видели его в последний раз, – произнесла какая-то увешенная бриллиантами дама.
– Я надеюсь, что этот последний раз вас не разочаровал, мадам, – учтиво ответил режиссер, на что та лишь рассмеялась.
– Он был лучше всех предыдущих!
– Но когда же мы увидим мадемуазель Ланжерар и мсье Летурнье? – поинтересовался журналист.
Дежарден пожал плечами, неторопливо раскуривая сигарету.
– Когда я в последний раз видел мадемуазель Ланжерар, она вынимала шпильки из волос. Думаю, через пару минут она с этим справится.
Журналисты взяли режиссера в плотное кольцо, не переставая задавать вопросы:
– Что вы считаете самым важным в вашей постановке этой пьесы?
– Какой смысл вы вкладываете?..
– Как вы пришли к решению взять мсье Летурнье на роль Цезаря – ведь это возрастная роль?
– А почему?..
Гул голосов заглушал голос режиссера. Журналисты строчили в своих блокнотах, записывая его ответы. Наконец Дежарден облегченно вздохнул и широким жестом указал на двери:
– А вот и наши император с императрицей!
Жюли невольно подалась вперед, пытаясь рассмотреть вошедших. Мадлен Ланжерар появилась под руку с Этьеном Летурнье, и сейчас они совершенно не напоминали тех античных героев, что еще недавно жили на сцене. Смыв грим, Этьен вновь стал прекрасным юношей без возраста, в которого влюблялись все парижские и провинциальные дамы. Седина исчезла из его волос, на гладко выбритом лице не было ни одной морщины. Он был одет в светлый льняной костюм и светло-голубой галстук и выглядел так, точно сошел со страниц журнала мод. Этьен придержал дверь перед своей спутницей и учтиво поцеловал ей руку.
– Клеопатра, – объявил он нарочито торжественно, и зал зааплодировал.
Мадлен была похожа на вытесанную из мрамора статую – холодными мраморными глазами она обвела присутствующих, холодным мраморным ртом улыбнулась и растопила их сердца. Ее макияж был выполнен в египетском стиле, с отсылкой к ее роли (глаза густо подведены черным, а короткие черные волосы украшены золотой диадемой). Ее наряд можно было назвать блеклым на фоне павлиньих платьев присутствующих дам, однако он оттенял ее восковую кожу и сидел так, точно вся парижская мода была создана специально для тонкой фигуры мадемуазель Ланжерар.
Вспышки фотокамер на несколько мгновений ослепили всех в зале, но актеры привычно позировали,