Миры Бесконечности. Акеми Дон Боумен
кроме двух красных диванов, кофейного столика, собранного из металлолома, и странного аппарата, выглядывающего из шкафа, здесь больше ничего нет.
Тео помогает мне опуститься на один из диванов, затем убирает руки и кивает на мою ногу:
– Кажется, это что-то новенькое. Она даже вырубилась на несколько минут. Как думаешь, может, это какой-то глушитель?
Ен поджимает губы:
– Ты уверен, что это не маячок?
Тео мрачнеет:
– Я… Я сомневаюсь в этом. – Словно защищаясь, он скрещивает на груди мускулистые руки, при этом всем своим видом демонстрируя уверенность. – Кроме того, она не принимала таблетку. А они не могут выследить человека, если не завладели его разумом.
Ен хмыкает и опускается на колени рядом со мной:
– Опиши, как себя чувствуешь?
Я морщусь:
– Так, будто мне подстрелили ногу.
Его взгляд пронзает меня, требуя подробностей.
– Скажи, что ощущаешь, – просит он. А когда понимает, что я не собираюсь отвечать, добавляет: – Если только не хочешь и дальше жить с осколком в ноге.
Нахмурившись, я смотрю на рану на бедре:
– Мне жарко. Кожа будто горит, а внутри словно оказалось что-то тяжелое и зазубренное. Как… как камень.
Я поднимаю глаза, и Ен кивает:
– Прекрасно. А теперь сосредоточься на этом ощущении. Отдели его от других в своем разуме. Справишься?
Мне хочется возразить, но Ен и Тео так серьезно смотрят на меня, что я решаю не спорить. А вместо этого дважды киваю и закрываю глаза, думая о предмете, засевшем у меня в бедре.
Чем сильнее я сосредоточиваюсь на боли, тем сильнее она становится. Нестерпимый жар пронзает ногу до самой кости, отчего она невольно подгибается. Я резко втягиваю воздух.
– Хорошо, – хвалит Ен спокойным и ласковым голосом. – А теперь представь, как твое тело отвергает эту боль. Представь, как осколок выскальзывает из твоего тела и боль уходит. Представь, что ты полностью контролируешь тело, а этот металл – этот камень – не является его частью.
Я дышу через нос. Не знаю, как здесь течет время и сколько прошло с момента моей смерти, но я настолько свыклась с болью, что уже и не вспомнить, когда я ее не испытывала. Мне хочется, чтобы пульсирующая головная боль прекратилась. Хочется, чтобы кожу не тянуло. Чтобы кости не ощущались хрупкими. Чтобы мышцы не ныли от каждого движения.
Может, это лечение больше напоминает гипноз, но, если есть хоть малейший шанс, что это поможет, – хоть какой-то шанс ослабить мои ощущения, – я попробую.
Мне просто хочется, чтобы боль ушла.
Я сосредоточиваюсь на ране на ноге и представляю, что боль угасает, как последние угольки в костре. Представляю, как осколок выскальзывает из моего тела, а рана затягивается, оставляя после себя лишь гладкую обновленную кожу.
Я твержу себе, что все именно так. Что боли больше нет.
И она рассеивается, словно туман, уступая место голубому небу и солнечному свету. Я чувствую…
Голос