Визариум. Проникновение миров. Коллектив авторов
постепенно стихнув, вдруг затряслась в рыданиях. Толя увёл Алёну на кухню, буквально влил в неё стопку водки, а когда закипел чайник – горячего чаю.
Они просидели на кухне до самого рассвета, но и потом ложиться в кровать Алёна отказалась, и Толя уложил её в другой комнате на диване, а сам примостился рядом на полу.
На следующий день Толя, отработав, закрыл торговлю на час раньше: нужно действовать, тут не до трудовой дисциплины.
Завесил средних размеров мороженую курицу, положил в пакет к двум бутылкам водки и отправился к Скворцову – пока тот домой не ушёл. Скворцов работал компрессорщиком, и от него зависело, какая будет температура в камерах. Толя постучал, заглянул. Скворцов в потёртом рабочем комбинезоне сидел за столом, читал газету. Он удивлённо посмотрел на Толю поверх очков.
– Здравствуй, Константиныч, – сказал Толя. – Тут тебе просили передать…
Достал и положил на стол курицу, бутылки поставил рядом, прямо в пакете, придержал, чтобы не упали.
– У нас там в камере двенадцать градусов, – сказал Толя. – Маловато. Василий просит догнать хотя бы до пятнадцати.
Скворцов снял очки, положил на газету, отодвинул в сторону. Заглянул в пакет, хмыкнул в усы. Пригладил седоватые волосы.
– Садись, – указал на скамью. Толя отодвинул картонный короб, где блестели стёклами противогазы, сел. В этой каморке Толя раньше не был – заглядывал, но ни разу не заходил. Осмотрелся. На соседнем длинном столе лежали раскуроченный магнитофон и паяльник на подставке. Пахло канифолью и машинным маслом. За прикрученными к столу небольшими тисками стоял ящик со слесарным инструментом, пылесос без верхней крышки, пара картонных коробок. На стене располагалась большая картина – берёзовая роща в толстой резной раме, рядом с картиной, ближе к нижнему краю, висел небольшой портрет Высоцкого, известный – где он с сигаретой между пальцами.
Скворцов закрыл дверь на крючок, достал из пакета бутылки, спрятал в ящик стола, курицу отнёс в маленький чумазый холодильник. Позвенел в шкафу посудой, на столе появились банка с солёными огурцами, блюдце с салом, чёрный хлеб в целлофановом пакете. Сходил к вешалке, где висели чистый плащ, телогрейка в пятнах мазута, а между ними длинное меховое пальто. Из кармана пальто достал бутылку водки – начатую, примерно без трети – поставил на стол.
– Разливай. – Он протянул Толе стаканы, сам взял нож с перемотанной синей изолентой ручкой, стал резать сало. Стаканы были классические, гранёные, почти чистые. Толя разлил по половине. Всё шло по плану.
– За сотрудничество, – улыбнулся Скворцов.
Чокнулись, выпили. Закусили, похрустев огурцами.
– Ты же не городской, да? – спросил Скворцов. – Где родился, вырос?
Толя рассказал.
– Я там бывал, – обрадовался Скворцов. – У дружбана моего старинного жена оттуда, они в училище познакомились. Мы в первый раз как туда поехали, додумались на танцы вечером пойти. Еле ноги унесли. Если бы не её брат, нас бы там и покалечили на фиг.
Он замолчал