Великий Кристалл. Памяти Владислава Крапивина. Коллектив авторов
погрустнел:
– А это наш лицей.
Лицею досталось сильнее других: стекла выбиты, почерневшая крыша в нескольких местах обвалилась, верхний этаж сплошь в черных потеках. Стрёмно идти в такое здание, один он бы ни за что не рискнул, но командир уверенно взялся за ручку двери. Вместе с ребятами он пересек просторный вестибюль и направился к лестнице. Неужели они идут в башню, ужаснулся Валька, когда компания миновала третий этаж, она же на честном слове держится. Но внутри следов пожара не наблюдалось, даже стекла оказались целыми.
Наверное, сюда долгое время складывали ненужные вещи ― стулья с отломанными спинками, старые журналы и учебники, географические карты, нашелся даже большой выцветший глобус. Ребята расположились кто где ― на стульях, подоконнике. Самый маленький из пятерки вытащил из сваленной на полу груды книг толстый альбом и, усевшись по-турецки на пол, принялся листать фотографии. Командир присел на краешек стола и внимательно посмотрел на Вальку. Обычно так смотрят учителя, решая, сможет ученик выполнить задание или нужно объяснять еще раз.
Ну что же, раз все молчат, значит, начинать разговор придется самому.
– Где все люди? ― спросил Валька, усаживаясь напротив командира.
– В городе никого не осталось, ― ответил тот.
– Но вы же есть.
– Мы ― охрана.
– Сторожите городские ценности, чтобы я чего-нибудь не спёр? ― фыркнул Валька.
– Наоборот. Следим, чтобы кое-кто не выбрался из города, ― в тон ему ответил командир. ― Кстати, ты давно тут? Видел кого-нибудь?
– Кроме вас ― никого.
– Отлично.
Только насчет «отлично» командир поторопился ― его лицо вдруг сморщилось от боли. Он поправил повязку ― кровь на ней проступала сильнее ― и, повернувшись к темноволосому мальчишке с царапиной на щеке, попросил:
– Расскажи лучше ты.
Чернявый согласно кивнул, он даже набрал в грудь воздух, но его опередил малыш.
– Ты здесь потому, что услышал плач?
Мальчик смотрел доверчиво и немного виновато. Врать было нельзя. Да и не хотелось. К тому же, пацаны ― это не Алиса, им можно сказать правду.
– Ничего я не слышал, потому что сам ревел. А кто еще плакал?
– Рыжика иногда в полнолуние на слезу прошибает. ― Невысокий крепыш мотнул подбородком в сторону семилетки. Его рубашка была порвана в нескольких местах, синие брюки испачканы в саже. ― Бывает, кто-то из других миров слышит.
– А если не слышал, как ты оказался в поезде? ― с сомнением спросил темноволосый.
Валька рассказал.
– Если не врешь, то ты особенный, ― щуплый большеглазый мальчишка, по виду ровесник Вальки, восторженно цокнул языком. ― Мало кто может путешествовать между мирами сам по себе, без проводника.
Командир молча пихнул его в бок, и он осекся, а чернявый, наконец, начал рассказывать.
…Когда именно в городе появились «эти», никто не знал. Это уже потом ребята поняли, что сами они прийти не