Сказки города. Дарья Эпштейн
внизу.
– Куда мы идем?
– Увидишь. Просто иди за мной.
Они брели сквозь ночь, из уютного и благопристойного квартала, в котором жил Пух, и где на улице в этот час были только бездомные кошки, в те места, которые ему велено было обходить стороной. Пух зябко кутался в куртку и жалел, что не натянул теплые носки.
– Я никому не рассказывал эту историю, – сказал вдруг Джимми. – Однажды мы с Лин жутко поцапались, и она вышвырнула меня из дома. Пьяного. В тапочках.
Пух засмеялся, а Джимми продолжал:
– И я принялся бродить по улицам, чтобы не замерзнуть. Меня принимали за нищего, потому что я постоянно падал и был весь в грязи, а тапки потерял, и шел босиком. Люди сторонились меня. Никто меня не узнавал. Им даже в голову не могло прийти, что Макмерфи может быть таким. Мне хотелось есть и спать, я думал, что просто упаду. И непонятно как я забрел туда, где жили бездомные.
Джимми замолчал. Пух смотрел на него и ждал продолжения.
– Я увидел старика. Он лежал на земле, кутался в какие-то тряпки и что-то бормотал. Я хотел пройти мимо, но тут понял, что старик читает наизусть «Одиссею». Отрывками. И я остановился. А старик все бормотал, на этот раз Шекспира. Я подошел и окликнул его. Он замолчал. Потом спросил «Кто здесь?», и я ответил просто – «Прохожий». Старик закашлялся и спросил «Сын?». Тогда я сел рядом и сказал – «Да, это я, пап». Не знаю, почему я это сделал. Старик обрадовался, он сказал «Наконец-то!» и зашарил рукой под своими лохмотьями. Он достал книгу. Протянул мне и попросил почитать ему последнюю главу. И я сел рядом и стал ему читать. Фонари едва светили, и я скорее догадывался о словах, чем действительно видел их. Я читал, а он слушал. Так мы сидели, пока я не закончил книгу. Старик лежал очень тихо, и я посмотрел на него и увидел, что он умер. Я испугался – впервые рядом со мной был мертвец, я не знал, что делать. Вызвать полицию, скорую, что? Я посмотрел по сторонам и увидел дальше по улице горящую бочку и людей возле нее. Я пошел к ним, и книга все еще была у меня в руках. Они расступились, давая мне место у огня, и я сказал им, что там мертвый старик. Они не удивились, кто-то побежал к ближайшей миссии, чтобы сообщить о покойнике, а меня стали расспрашивать. Я рассказал им все, как было. А они рассказали мне, что старик раньше был то ли профессором, то ли университетским преподавателем, а потом потерял сына и сошел с ума. Все ждал, что он придет и дочитает книгу, которую они не закончили…
– Ничего себе!
– Да… Я остался там до утра. Меня накормили похлебкой, дали одеяло. Когда узнали, что я музыкант, нашли где-то раздолбанную гитару и просили сыграть для них. Я играл. Утром я вернулся домой. Лин была в ужасе, когда увидела меня таким, а я прошел прямо в студию и написал там «Безумного нищего». Мы выпустили его синглом. Свою долю прибыли я перевел Сестрам милосердия из той самой ближайшей миссии…
Джимми замолчал. Пух тоже молчал. Он уже понял, куда они идут.
– А что была за книга? – спросил он.
– «Большие надежды», – ответил Джимми.
Они остановились перед входом в узкий переулок. В его тени угадывались подобия палаток и нагромождения