Непрощенные. Андрей Муравьев
не слышно…
По пустынной улице катился одинокий шарик перекати-поля. Докатился до салуна, ткнулся в крыльцо, пролетел мимо лавок бакалейщика и шорника и притормозил у входа в банк.
В пересохшем рту першило, потели ладони. Стоять на порывистом сухом ветру было неприятно, песок забирался в щелочки глаз, попадал в рот, прилипая к потной шее, вызывал зуд. Нетерпимо хотелось почесаться.
Напротив покачивалась грузная фигура. Грязное пончо не скрывало мощный торс, длинные руки походили на конечности гориллы. Мятая шляпа с обвисшими полями, закрывающими глаза, довершала картину. От фигуры веяло силой, прямой и жесткой, как удар топором по подставленной шее.
Он должен успеть первым!
– Ну? Ты пришел за мной, малыш?
«Never free, never me, so I dub the unforgiven», – завыло в голове.
Ильяс рванул рукоятку кольта, но стоявший напротив выхватил свой быстрее. Его револьвер взлетел вверх будто сам собой, зрачок ствола выплюнул сноп искр.
В грудь ударило, стало нечем дышать. Не успел!
– Unforgiven! – по-прежнему ныло и ревело в ушах…
Ильяс рывком сел, встряхнул головой и уставился на стену. Тишину квартиры в Алтуфьеве рвали гитарные переливы шведско-американской группы.
– So I dub the unforgiven! – рычал из динамиков мобильного телефона рингтон.
Ильяс накрыл телефон ладонью, глянул на часы. Два часа ночи. Кто?
«Дядя Аслан», – подсказал экранчик.
– Здравствуй, дядя! – Спросонья слова приветствия вылетели на русском языке. Так было не принято, некрасиво. Он тут же поправился: – Салам.
– Салам, Ильяс…
– Что случилось, дядя?
Голос собеседника дрогнул:
– Приезжай, Ильяс… Розу убили. Похороны послезавтра.
Ильяс хотел спросить: «Кто убил?» – но не успел. Собеседник положил трубку.
Розу Ильяс помнил. Нескладная, черноволосая, высокая. На год младше Ильяса. Он учил ее стрелять… В последний раз виделись на дне рождения бабушки. Сколько ей тогда было? Шестнадцать? Значит, теперь восемнадцать… «Было восемнадцать», – поправился он.
Ильяс спустил ноги с кровати, осмотрелся. Надо предупредить деканат об отлучке. В голове крутились мысли одна другой бестолковее. Покупать подарки для родни? Хватит ли денег? А еще билет на самолет…
Телефон снова зашелся переливами гитары. «Сестра».
– Салам, Эльмира.
– Розу убили! Дочку дяди Аслана.
– Знаю, он звонил.
Сестра еле сдерживала рыдания, всхлипывая. Они с Розой дружили: в детстве играли вместе.
– За что? За что все это? Когда, наконец, кончится?
– Успокойся, Эля. Выпей лекарства и ложись спать.
– Я еду на похороны. Мы лето вместе провели. Я Розу… – Сестра все же не сдержалась и заревела в трубку.
– Успокойся. Я закажу нам билеты.
Эля всхлипнула еще разок, понемногу сдерживаясь.
– Отчего она умерла? – Ильяс поправился. – Кто ее убил?
– Не