Монпансье. Алекс Монпансье
просекко, но Оля её остановила: «Я не пью».
– Ты серьезно? – спросила Света.
– Ну типа, да… – ответила Оля.
– Не поняла, поясни.
Оля рассказала всё как есть, что Лев развёлся, забрал у жены детей и, узнав, что она беременна, предложил переехать к нему. Но она не беременна, и надо как-то красиво решить этот вопрос…
Светка сказала:
– Что за ерунда! Тоже мне проблема! У меня есть знакомый врач, скажем, что ты тяжело перенесла дальнюю дорогу, смену климата, а потом ещё таскала коробки и у тебя случился выкидыш. Полежишь два-три дня в больнице, ещё недельку пострадаешь дома – и всё! А он будет тебя жалеть и заботиться о тебе, и плюс ко всему у него будет чувство вины, которое он должен будет отработать, ну в крайнем случае задарить, ты же его коробки с вещами таскала! На том и договорились.
В пятницу, пока Лев был на работе, Оле стало «плохо», и скорая увезла Олю в больницу.
Света позвонила Льву и сказала, что Оля в больнице и ему стоит туда подъехать.
В пятницу Льва к Оле не пустили, сказав, что она спит после операции, одним словом, «приходите завтра!».
В субботу Лев в 10:00 был уже у Оли. Она лежала в одиночной палате, и её выбеленные перекисью водорода волосы сливались с застиранной желтовато-белой наволочкой. Эта картина придавала особенный драматизм происходящему.
Увидев его, Оля заплакала, сквозь слёзы она прошептала: «Наш ребенок…»
Лев погладил её по щеке, поцеловал и сказал: «Не переживай, у нас уже есть дети, а Бог даст, будут ещё».
Лев поговорил с врачом, и выписку назначили на понедельник.
Оля лежала в палате и не понимала, почему ей так грустно. Всё прошло как нельзя лучше, она решила проблему с несуществующим ребенком, но ощущение было ужасным, будто она действительно лишилась чего-то важного.
Светка пришла к Оле в обед, притащила устрицы и вкуснейшие макарони из ресторана. Оля их очень любила.
– Ну вот, видишь! Я же тебе говорила, всё будет тип-топ! Кстати, не забудь врача отблагодарить.
Оля улыбнулась, Светик как фея-крёстная выпорхнула из палаты.
В понедельник Лев прислал за ней водителя, ехали молча, через центр, по хорде и к ним, в Пушкин.
Когда Лев вошёл к Оле в комнату, она сидела, укутавшись в плед, и отрешённо смотрела в угол, – она делала всё так, как научила её Светка.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Лев.
– Нормально, – еле сдерживая слёзы, ответила Оля.
– Может, поужинаем? – спросил Лев.
– Я не хочу, – ответила Оля, – но, если ты голоден, я что-то приготовлю.
– Не беспокойся, я сделаю яичницу, – сказал Лев и пошёл на кухню.
На протяжении всей недели Оля «страдала», то радость, то слёзы на глазах. Так как они жили рядом с историческим комплексом и парком «Царское Село», Оля часто там гуляла, благо территория большая и вокруг нет знакомых лиц – никому ничего не надо объяснять. Днем, пока Лев был на работе, Оля созванивалась со Светкой, и они обсуждали, как ей вести себя дальше.
В